снова заработал благодаря правильному настрою.

Через час, издавая победные вопли, мы добрались до святилища. В центре тринадцати высочайших гималайских вершин я чувствовала себя и крошечной и значительной одновременно. Крошечной, потому что огромные, неприступные горы высились вокруг, а значительной, оттого что у меня хватило смелости забраться так далеко. Пока я любовалась поразительно красивым пейзажем, из главного здания вышел мужчина лет сорока и остановился неподалеку. Потом он подошел ближе, протянул руку и представился:

– Джейсон Паркер. А вы, наверное, Маэль?

Два пути, один выбор

Хочешь изменить мир – начни с себя.

Махатма Ганди

Американский акцент Джейсона отличался от непальского акцента моего проводника, к которому я уже привыкла. Он крепко обнял Шанти. Двое друзей улыбнулись друг другу. Шанти спросил у американца, как продвигается его работа.

– Результаты многообещающие, один товарищ мне очень помогает. Я объясню потом все подробнее.

– А вы разве не из-за экстренной ситуации сюда приехали? – встревоженно спросила я.

– Да, эпидемия гриппа, довольно неприятного, но ничего серьезного, надо просто наблюдать за больными.

Я вздохнула. Значит, он мог остаться в Катманду, и мне не пришлось бы тогда так долго и мучительно сюда добираться. Я вдруг начала нервничать.

– Над чем вы работаете? – спросила я.

– Из-за военных столкновений на границе многие тибетцы уехали в Непал. Из-за стресса многие тяжело болеют, у них рак и другие формы дегенерации. Мы убеждены, что страх – основная причина болезней. И теперь наша основная задача – разработать протокол исцеления, мы изменяем психологическое состояние пациентов и добиваемся обратного эффекта. Мы заметили, что когда пациенты обучаются трансформировать мысли и действия, их иммунная защита значительно повышается.

Я решила промолчать в ответ, чтобы не обидеть его, но он заметил насмешливую улыбку, скользнувшую по моим губам.

– Я не меньший скептик и рационалист, чем вы, – признался он, – но не могу не заметить, что возможности медицины весьма ограниченны, поэтому мы ищем новый подход, основанный не на классической науке. Как бы удивительно это ни звучало, но он способен исцелять, результаты очень неплохие.

Его слова не рассеяли моих сомнений. Эта теория показалась мне немного чудаковатой. Ясно, что небольшие недомогания можно излечить с помощью растительных отваров, но с серьезными заболеваниями дело обстоит иначе. Я считала опасным позволять утопистам лечить тяжелобольных пациентов, чья болезнь может быстро прогрессировать. Я не сомневалась, что Ромэн отправила меня за чем-то более важным. Она не стала бы тратить время на бесполезные фантазии. Только не она.

– Вы знаете, почему я здесь? Вы передадите мне рукопись для моей подруги?

– Конечно, я отдам вам ее за ужином, а пока вам лучше отдохнуть. Мирия проводит вас в вашу комнату.

В дверях дома показалась женщина. Она подошла ко мне. Ее раскосые, яркие глаза смотрели ласково и сочувственно.

Солнце еще не спустилось за горизонт, а мороз был минус пятнадцать. Ледяной ветер пробирал до костей. Из-за разреженного воздуха мне было тяжело дышать, но великолепный вид скрашивал все неудобства: на высоте более четырех тысяч метров нас окружали горные вершины, вздымавшиеся над нами еще на три тысячи метров. Скорее всего, такие же ощущения я переживала бы где-нибудь на вершине Монблана, вокруг нее тоже высятся недоступные горные пики.

Мирия взяла меня за руку, как ребенка, и повела внутрь, в тепло, в спальню, где сложили мой багаж. Мне отвели небольшую простенькую комнатку, из окна которой открывался панорамный вид на святилище Аннапурны. Я недолго постояла у окна, полюбовалась горами, а потом спустилась в общую комнату к Мирии, чтобы согреться. Там топилась печь.

Небольшими группками, по три-четыре человека, люди сидели на деревянных скамьях у массивных столов, расставленных буквой «П» вокруг огромной печи. Мирия подвела меня почти к самому огню и начала энергично растирать мне спину. Тело била дрожь, зубы стучали. Она протянула мне чашку чая, я взяла ее и припала посиневшими губами к обжигающему напитку. Эта женщина не знала английского, я общалась с ней знаками, как с Нишалом.

К нам подошла индианка. Она была одета в красную тунику, расшитую золотыми нитями, и узкие джинсы, которые подчеркивали ее пышные формы. Черные глаза, выделявшиеся на лице благодаря широкой густой подводке, смотрели пронзительно и прямо. На прекрасном английском она спросила, интересуют ли меня новые открытия Джейсона, не за этим ли я приехала.

– Нет, не понимаю, о чем вы.

Женщина заговорила с Мирией на тибетском. А вдруг это ловушка? Я в Гималаях на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря во власти каких-то фантазеров, увлеченных сомнительными экспериментами. И рукопись для Ромэн я до сих пор не получила… Шанти говорил, что власти Непала преследуют беженцев, незаконно перешедших границу, а вдруг это из-за того, что они занимаются чем-то нелегальным?

Молодая женщина по имени Аяти подошла познакомиться.

– Мирия рассказала мне, почему вы здесь. Повезло вашей подруге, что у нее есть вы. Я из небольшой деревни на юге Индии недалеко от Танджавура. А вы откуда?

Мне не особенно хотелось общаться. Все происходящее только усиливало мои подозрения, но ласковая интонация, с которой говорила девушка, немного меня успокоила. Я огляделась, в комнате царила тишина и спокойствие, я представилась в ответ.

– Вы чем-то взволнованы?

– Да, меня немного встревожили все эти разговоры. Эти загадочные исследования… они вообще законны?

Аяти рассмеялась. Такая реакция на мои опасения показалась мне странной, что я и продемонстрировала, мрачно взглянув на девушку. Она взяла себя в руки и извинилась, но улыбаться не перестала.

– Исследования, которые проводит Джейсон, не просто законны, это в каком-то смысле государственный заказ, государство частично субсидирует проект. Я сама занималась исследованиями в Дели, а Джейсон предложил мне совместную работу, он добился потрясающих результатов. Он понял, что единение с природой, которая окружает нас, способно изменить поведение клеток в теле человека и спровоцировать выделение в мозгу гормонов, отвечающих за ощущение счастья и благополучия. Короче говоря, он выявил два состояния, в которых мы обычно пребываем: состояние Страха и состояние Любви. Когда мы в Страхе, мы живем автоматически, в некой слепоте, а когда мы в Любви, мы осознаем себя и многомерность жизни. Любовь существует только в настоящем, только в таком случае она раскрывается во всей полноте. А состояние Страха рождается из образа прошлого и из неудачной проекции будущего. Это состояние – порождение разума, а не настоящего момента.

Что ж, я сама переживала все эти состояния по дороге сюда, мой личный опыт подтверждал правоту этой теории.

– Продолжая исследования, Джейсон понял, что