сообщил, пусть даже и собрату по ремеслу, конфиденциальные сведения, добытые и оплаченные клиентом?

– Нет, – твёрдо ответил Морис.

– В таком случае не стоит испытывать на прочность честность коллеги.

– Однако известно, что детективы обязаны делиться сведениями с полицией, – заметил Морис.

– Если эти сведения имеют отношение к преступлению.

– Так у нас убийство! – воскликнул Миндаугас.

– Сомневаюсь, что информация о сестре и племяннице Реваковой может помочь в раскрытии её убийства.

– Тогда зачем же вы хотите разыскать их? – удивился Миндаугас.

– Для очистки совести.

– Понятно, – вздохнул Морис.

– Но с детективом Юлианом Дмитриевичем Сапуновым я все-таки побеседовать собираюсь, – задумчиво проговорила Мирослава.

– И по какому же вопросу вы хотите с ним проконсультироваться? – усмехнулся Морис.

– Пока пусть это останется тайной, покрытой мраком, – отшутилась она.

И Морис решил больше пока ни о чём её не спрашивать.

Оставшуюся часть дня они провели за работой в саду. Совсем скоро предстояло готовить его к зиме, и часть подготовительных работ они решили провести уже сейчас.

Дон всё это время провёл, валяясь на скошенной траве. Время от времени он принимался ворошить сено и почти с головой зарывался в нём.

– Кажется, он клад ищет, – пошутил Морис.

– Он сам настоящий бесценный клад, – ответила Мирослава.

И Миндаугасу, прекрасно знающему о её пылкой любви к своему коту, нечего было возразить.

На следующее утро Мирослава, как и запланировала, отправилась по старому адресу сестёр Реваковых.

Улица Магаданская находилась не на окраине города, как следовало бы предположить, а в черте Старого города, недалеко от Волги. Застроена она была по преимуществу старыми домами, которым было не менее восьмидесяти лет, а то и больше. Некоторые из них вообще представляли собой что-то типа барака.

Мирославе вспомнились реплики героев из фильма Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». Когда гость с Колымы пригласил москвича при случае заходить в гости, тот поспешно ответил: «Лучше вы к нам».

Вот и улица Магаданская не очень-то приманивала гостей. Правда, дом 145 был выложен из красного обожжённого кирпича, но лет ему было много.

Зайдя в первый подъезд, детектив поднялась на третий этаж, где находилась квартира № 11.

Нажав на белый звонок, напоминавший курносый нос сорванца советских времён, она выждала полминуты и позвонила снова. Но и на третий, самый длинный звонок ей никто не открыл.

«Судя по всему, в квартире никого нет», – решила Мирослава и позвонила в квартиру рядом.

Однако и за этой дверью стояла звенящая тишина.

Дверь ей открыли только в квартире напротив. Вернее, открыла женщина, Мирослава на вид дала ей не менее семидесяти лет. На пожилой женщине был чистенький, хоть и не новый халат.

Она с интересом рассматривала Мирославу, а потом спросила:

– Вы кто?

– Я детектив, Мирослава Волгина. А вы что же, задаёте этот вопрос не до того, как открыть дверь, а после?

– Так у меня воровать нечего, – ответила женщина и улыбнулась. – Меня зовут Зинаида Архиповна Скворцова.

– Очень приятно, – сказала Мирослава.

– Взаимно, – вежливо отозвалась женщина и вдруг нахмурилась. – Что-то случилось? – спросила она. И в голосе её прозвучала тревога.

– Почему вы так решили?

– Но вы же детектив?

– Да, я частный детектив.

– Частный? Как это?

– Очень просто, – сказала Мирослава. – Я выполняю различные поручения обращающихся ко мне за помощью людей.

Женщина выглядела озадаченной, но тем не менее сказала:

– Да, я понимаю. А что вы хотите от меня?

– Я разыскиваю Реваковых, которые жили здесь в одиннадцатой квартире, – детектив взмахом руки указала на дверь интересующей её квартиры.

– Реваковы? – искренне удивилась женщина и, увидев непонимание в глазах Мирославы, пояснила: – Уже много лет, как никто из Реваковых здесь не живёт.

– Куда же они подевались? – осторожно спросила детектив.

– Старики давно умерли. Лида, одна из их дочерей, первой отсюда съехала, да и не появлялась больше.

– Она, что же, никогда не навещала родителей?

– Не видела, врать не стану, – поджала губы Зинаида Архиповна.

– А что стало с другой сестрой?

– Света вышла замуж за Мишу Арзамасова. У них родилась Танечка. Сначала они жили здесь все вместе. Потом не стало родителей. Миша начал выпивать, и Света его выгнала. А четыре года назад Светлана Ильинична Арзамасова, насколько нам известно, вышла замуж за иностранца и укатила в Италию. – Точно извиняясь за свою недостаточную осведомлённость, Скворцова добавила: – Понимаете, Света не захотела с нами откровенничать.

– С нами – это с кем? – уточнила детектив.

– С соседями, – простодушно ответила Скворцова.

– Понятно, – невольно улыбнулась Мирослава. – А что стало с дочерью Михаила и Светланы? Она уехала вместе с матерью в Италию?

– Нет, ну что вы! – взмахнула рукой соседка Зинаида Архиповна. – Таня тоже вышла замуж.

– Но жить в этой квартире не захотела?

– Нет, она живёт у мужа. Эту квартиру они сдают. Здесь живёт художник Валерий Владимирович Сомов. Но он сейчас, наверное, в своей мастерской. Я могу вам дать его телефон.

– Спасибо. Но мне нужна Татьяна Арзамасова.

– Так вот у него вы и спросите её телефон. Ведь он как-то общается со своей квартирной хозяйкой. И, скорее всего, с Татьяной, мать-то её далеко.

– Вы правы, – согласилась Мирослава.

– Минуточку, я сейчас напишу вам телефон художника. – Зинаида Архиповна скрылась за дверью.

В свою квартиру Скворцова детектива не пригласила, и Мирослава не стала навязываться. Она была благодарна соседке Реваковых за ту скудную информацию, которая та ей предоставила, и надеялась получить от художника адрес или хотя бы телефон Татьяны, племянницы убитой Реваковой.

Зинаида Архиповна вскоре появилась на пороге и протянула детективу листочек с цифрами, написанными чётким старательным почерком.

«Может, не зря в школах советского времени существовало так называемое чистописание, где учили правильно ставить нажим и аккуратно выводить тонкие линии таких чудесных славянских букв. Вот Скворцова, как ясно по написанному ей, сохранила полученный навык до преклонных лет. Может, не зря тётя Виктория постоянно твердит, что ручное письмо развивает и сохраняет мелкую моторику. А сейчас только на кнопки жмём».

Хотя у самой Мирославы был бумажный блокнот, в котором она делала пометки от руки.

– Зинаида Архиповна, – спросила Мирослава, – я могу сказать Сомову, что номер телефона получила от вас?

– Можете, – разрешила Скворцова.

– Спасибо вам большое!

Номер телефона художника детектив набрала, только оказавшись в салоне своего автомобиля. И разрешение у Скворцовой она спросила не зря, Сомов оказался личностью подозрительной. Он тотчас стал выспрашивать у Мирославы, кто она такая и что ей от него нужно. Упоминание о соседке несколько смягчило художника, и он позволил ей приехать в свою мастерскую, хотя адрес явно назвал без особого энтузиазма.

– Я не отниму у вас много времени, – поспешила заверить его Мирослава.

– Дело не