– Будем считать, что Лидия Ильинична поступила не так, как поступает большинство женщин, – равнодушно прозвучало в ответ.

– Будем, – согласилась Мирослава. – Но вы не знаете, отчего так произошло?

– Понятия не имею. Собственно говоря, меня это никогда и не интересовало, – призналась Арзамасова без всякого сожаления. – Если мы ей не нужны, то и она нам тоже, – добавила она.

– Наверное, вы очень удивитесь, Татьяна Михайловна, но ваша тётя никогда не выпускала из вида ни вашу маму, ни вас.

– Шутите? – недоверчиво усмехнулась женщина.

– Нет. Это правда.

– Но зачем это ей было нужно?!

– Не знаю. А у Лидии Ильиничны этого уже не спросишь.

– Может, она нуждалась в помощи? – предположила молодая женщина. – В материальной поддержке, например.

– Нет, ваша тётя была богатой женщиной.

– И кому же теперь достанется её богатство? – помимо воли вырвалось у Арзамасовой.

– Мне трудно ответить на этот вопрос, – сказала детектив. – Но известно, что Лидия Ильинична показывала завещание, написанное в пользу своего любовника.

– А что, у тёти был любовник? – Брови Татьяны удивлённо взлетели вверх.

– Да, вернее, мальчик на содержании, – ответила Мирослава.

– Как это – мальчик на содержании? – не поверила своим ушам Татьяна.

– Очень просто, – пожала плечами детектив, – ваша тётя содержала красивого молодого парня, исполняла его капризы и вообще баловала, как могла.

– Зачем?!

– Как я думаю, скорее всего, ради престижа и, наверное, для удовольствия.

– А он не мог её убить? – насупившись, спросила Арзамасова.

– Следователь тоже так думает, – тихо отозвалась Мирослава.

– Ну вот видите, – обрадовалась женщина.

– Ему не было смысла убивать её, – остудила пыл племянницы убитой детектив.

– Вы же сами сказали, что она составила завещание в его пользу и он знал об этом!

– И что с того? – возразила Мирослава. – Он как сыр в масле катался. Зачем ему было рисковать?

– Ну я не знаю… – задумалась Татьяна.

Мирослава же знала, что причиной, которая могла подтолкнуть Кукушкина к убийству опостылевшей любовницы, могло быть его увлечение Матроной Буфетовой. Но интуиция подсказывала детективу, что Виталий тут ни при чём. Как говорится, слаб в коленках. Не мог он никого убить. Но переубедить в этом следствие можно было, только найдя настоящего убийцу. Было ясно, что ни мать, ни дочь Арзамасовы не убивали Ревакову.

На всякий случай она спросила:

– Татьяна Михайловна, что вы знаете о своём брате?

– О каком брате? – искренне удивилась женщина.

– Насколько я разбираюсь в хитросплетениях родственных связей, – проговорила Мирослава, – о двоюродном брате.

– Вы что же, хотите сказать, что у тёти был сын? – снова удивилась Арзамасова.

– Судя по всему, был.

– Где же он сейчас?

– Как раз об этом я и хотела спросить у вас, – улыбнулась Мирослава.

– Но я ничего не знала о его существовании, – ответила Татьяна.

– И ваша мама не упоминала о нём?

– Нет, скорее всего, она и сама не знала, что у неё имеется племянник.

Поняв, что никакой полезной информации от Арзамасовой ей не узнать, детектив стала прощаться с хозяйкой дома.

– Жаль, что вы так быстро уходите, – пробормотала женщина.

– Неужели? – краешком рта улыбнулась детектив.

– Могли бы ещё о чём-то поболтать по-женски, – смутившись, проговорила Арзамасова.

– Дела, – развела руками Мирослава и направилась к выходу.

– Погодите, – окликнула её женщина.

– Да?

– Ведь если тётя Лида умерла, то её сын должен узнать об этом?

– Хотелось бы.

– Если он появится, то наследство достанется ему?

– Навряд ли, – покачала головой Мирослава.

– Как то есть навряд ли? Ведь он прямой наследник!

– Сын сможет вступить в права наследования только при отсутствии завещания. А если завещание написано в пользу другого лица…

– Но ведь это несправедливо! – горячо перебила её Татьяна.

– Возможно. Но таков закон.

– А если выяснится, что наследник по завещанию и есть её убийца, его ведь тогда лишат права вступать в наследство?

– Естественно.

– И кто тогда станет наследником?

– Если появится сын Реваковой, то он. Если нет, то ваша мама.

– Мама? – почему-то удивилась женщина.

– Она будет ближайшей родственницей Лидии Ильиничны.

– Но мама ни в чём не нуждается! – выдохнула Татьяна.

– Она может получить наследство и передать его вам, – ответила детектив.

– Если только так, – почему-то успокоилась женщина и проговорила: – Вы простите меня.

– За что? – удивилась Мирослава.

– За то, что я ничего не знаю ни о тётке, ни о брате.

– Это не ваша вина, – успокоила детектив хозяйку дома.

– Это правда, – вздохнула женщина и добавила: – Это, наверное, очень жутко – быть убитой топором в заброшенном доме. Я как представлю, у меня мороз по коже.

– Быть убитой – вообще невесело, – заверила её детектив.

– Да, конечно, извините, я болтаю всякие глупости.

– Вас можно понять. Ведь вы испытали шок.

Женщина кивнула.

Мирослава же подумала о том, что до Арзамасовой только сейчас начало доходить, что убит родной ей человек. И неважно, что она совсем не знала Ревакову. Голос крови в какой-то мере в стрессовых ситуациях, наверное, даёт знать о себе у всех.

Вернувшись домой, Мирослава рассказала Морису о своём знакомстве с художником Сомовым, снимающим у теперешней хозяйки квартиру, которая некогда была отчим домом для обеих сестёр Реваковых. Шутливо пожаловалась на то, что еле добилась от этого работника кисти и холста возможности поговорить с племянницей Реваковой.

– Отчего же он так бережёт её покой? – заинтересовался Морис.

– Не знаю наверняка, но мне кажется, что они любовники, – ответила Мирослава.

– Вот как? А как же муж?

– Никакого мужа в доме Арзамасовой я не застала и не уловила никаких следов присутствия в жилище мужчины.

– Интересно.

– Нисколько, – возразила она, – муж Арзамасовой, существующий и тем более несуществующий, к нашему делу никакого отношения не имеет и, значит, нас не касается ни его местонахождение, ни то, в каких отношениях он находится с бывшей или настоящей женой.

– Допустим. Что дальше?

– Дальше Сапунов, – твёрдо ответила Мирослава.

– Надеюсь, что вы оставите визит к нему на завтра? – поинтересовался на всякий случай Морис.

– Успокойся, – рассмеялась она, – я не собираюсь ехать в берлогу к незнакомому мужчине на ночь глядя одна.

– У меня просто отлегло от сердца, – усмехнулся Морис, – и мы сможем спокойно поужинать.

– Сможем, Морис! Ты знаешь, о чём я думаю?

– Боюсь, что не обо мне, – пошутил он невесело.

– О тебе тоже, – сочла она своим долгом эмоционально погладить помощника и вернулась к тому, о чём и хотела сказать. – Вот смотри, – начала она. – У Реваковой были близкие родственники – сестра и племянница. Она следила за их жизнью, но сближаться с ними не хотела. Почему?

– Откуда же мне знать? – повёл плечами Моррис.

– Тогда дальше. У неё был сын и, возможно, он есть сейчас.

– Но разве она общалась с ним?

– Нет,