Кухня тоже мало изменилась. Здесь висел запах курева и алкоголя. Чарли подошла к столу у окна. Он был покрыт сотнями зарубок.

«Игра с ножом», – подумала она, вспомнив, как играют ножом, втыкая его между растопыренными пальцами. Посреди стола виднелось темное пятно. Чарли попыталась вспомнить, что там Улоф говорил об экспертизе. Ведь кровь нашли именно на столе, верно? Почему она не вспомнила про игру, когда об этом зашла речь?

В следующей комнате стоял большой аквариум. Подойдя к нему почти вплотную, Чарли обнаружила в нем черепаху. Та сидела на большом камне. Вода под ней имела коричневый оттенок от окурков и мусора. Чарли не могла оторвать глаз от черепахи. Зверюга вообще жива? Чарли почти надеялась, что черепаха мертвая, но в эту минуту та внезапно открыла глаза и уставилась на нее. Почему эксперты не позаботились о ней?

– Что опять? – спросил Аднан, когда она набрала его номер.

– Кто владелец черепахи в магазе?

– Откуда я знаю? Я даже не подозревал о ее существовании.

– Тем не менее, она тут есть. И ей тут явно плохо, – Чарли выловила окурок, плававший на поверхности. – Вода отвратительно пахнет.

– И что ты хочешь, чтобы я по этому поводу предпринял?

– Найди кого-нибудь, кто придет и позаботится о ней.

– Ты считаешь, что мы должны сейчас тратить на это ресурсы?

– Это необязательно должен быть полицейский, – ответила Чарли. – Ты ведь знаешь полпоселка. Позвони кому-нибудь, кому угодно.

– Ладно, – пробормотал Аднан. – Попробую.

Девушка продолжила свой путь по комнатам. Мебель здесь осталась прежняя. В высоких окнах стояли знакомые искусственные цветы, когда-то яркие, но вылинявшие от времени и солнца. Она поднялась еще по одной лестнице и вошла в ту комнату, где Фредрик обнаружил Вильяма с Ребеккой. Это место наверняка до сих пор называют «сексодромом». Чарли подошла к окну и посмотрела на дорожку перед домом. «Куда же ты пошла? – прошептала она. – Куда ты делась, Аннабель?»

«Если бы мне было семнадцать, и я напилась, – подумала она. – Куда бы я направилась?»

Она попыталась вспомнить себя в семнадцать лет, воскресить в себе чувство опьянения и злости. Это оказалось несложно. Но вот куда бы она в этом случае пошла? Через пару минут до нее дошло, что сама она никуда бы не пошла, в ее стиле было скорее остаться, выпить еще, дойти до свинского состояния. «Но, – подумала она, – Аннабель – не я. Аннабель…» Она мысленно собрала все, что ей до сих пор стало известно. Аннабель была умной, любознательной, целеустремленной молодой женщиной. «Возможно, она в чем-то и похожа на меня, – подумала Чарли, – особенно если добавить этот ее взрывной темперамент (конечно, если все это правда) и любовь к алкоголю. Лично я ушла бы с вечеринки, только если бы случилось нечто очень плохое. Интересно, к Аннабель это тоже относится?»

– Ну наконец-то, – сказал Андерс, когда Чарли вернулась в участок. – Что-то ты долго.

Он направился к холодильнику. Микке и Аднан с ухмылкой переглянулись, когда он достал свое соевое молоко.

– Кстати, что тебе понадобилось в магазе? – спросил Микке, обращаясь к Чарли. – Ты что, не доверяешь экспертам?

– Я просто хотела сама осмотреть место, – ответила Чарли. – Ну что, мы едем домой к Вильяму Старку?

– А разве он уже вернулся из школы? – спросил Андерс, глядя на часы.

– Кто-нибудь может снова ему позвонить и проверить это?

Чарли кивнула Аднану, который достал свой телефон, поднялся и вышел из кабинета.

– Кровь на столе в кухне, – сказала Чарли. – Это могла быть игра.

– Что ты имеешь в виду? – переспросил Улоф.

– Нож между пальцами, – сказала Чарли и положила на стол руку с растопыренными пальцами. – Помните – когда втыкаешь нож между пальцами. Там на столе масса зарубок.

– Игра с ножом? – удивился Микке. – А что, кто-то по-прежнему в нее играет?

Аднан, вернувшийся в кабинет, сообщил, что Вильям Старк дома, так что можно ехать.

– Где он живет? – спросил Андерс.

– Риббингфорс.

Микке начал объяснять дорогу, но Чарли прервала его. Ведь у них есть навигатор.

– Нож между пальцами? – спросил Андерс, когда они сели в машину. – Что, я один не знаком с этой игрой? Чем вы еще занимались тут на вечеринках? Стреляли друг в друга? Играли в «русскую рулетку» вместо «русской почты»[8]?

Чарли рассмеялась, вспомнив банки с клеем, которые они подвешивали над дверью, соревнования, кто ниже наклонится на краю обрыва над заслонками дамбы.

– Мы доводили друг друга до обморока, – сказала она.

– Чего-чего? – Андерс изумленно посмотрел на нее.

– Нажимали друг другу на шею, пока не теряли сознание.

– Зачем?

– Потому что это было потрясающее чувство – за секунду до того, как ты отрубался, и потом, когда ты приходил в себя, мир какое-то время казался необычным.

– Ты меня, конечно, извини, – сказал Андерс. – Но, по-моему, это какое-то извращение. Тебе надо радоваться, что ты вырвалась из этого местечка. Останься ты здесь – еще неизвестно, выжила ли бы ты.

«Возможно, что и нет, – подумала Чарли. – Но в таком случае дело было бы не в играх».

– А чем-нибудь менее деструктивным вы занимались? – спросил Андерс. – Чем-то еще, кроме как пытаться поубивать друг друга?

Чарли подумала о вечерах, проведенных с Сюзанной, их разговорах у воды. Вспомнила ладони Сюзанны у себя в волосах, закаты. Нет, они предавались не только опасным играм. Было и другое.

– Что, например? – пожелал узнать Андерс.

– Единение, – ответила Чарли. – Любовь, тепло.

Андерс рассмеялся было, но перестал, заметив серьезное выражение у нее на лице.

– Подозреваю, – сказал он, – что стокгольмский парнишка вроде меня вряд ли в состоянии такое понять.

– Вот именно. Хорошо, что ты хотя бы настолько врубаешься.

Они выехали на проселочную дорогу, и Чарли разглядела издалека, что «Магазин распродаж» по-прежнему существует.

– Ты не мог бы подъехать вон туда? – спросила она.

Андерс спросил, что ей там понадобилось, и она ответила как есть – что она вспотела до корней волос, ей надо купить себе что-нибудь полегче.

– Только, пожалуйста, побыстрее, – попросил Андерс.

Пять минут спустя она вернулась в тонкой юбке, прикрывавшей колени, и трикотажной майке в рубчик.

– Красиво, – сказал Андерс, когда она снова села в машину. – Правда, очень удачно.