Уснул. Действительно уснул, причем как убитый, и спал до тех пор, пока ко мне в каюту вахтенный Тимофей не постучался. Сунул голову в дверь, стукнул еще раз по ней костяшками, уже изнутри, сказал:

— Старший, вставай. Пора.

— Ага, встаю, — закивал я, поднимаясь.

Выспался.

И спокоен.

Почему-то вспомнился день, в который мне в детстве гланды удаляли. Тоже рано встал, темно еще было, потому что назначали на девять утра, что ли, а была зима. Вроде бы зима, хоть так и не упомню сейчас. Вот так два дня боялся, боялся, потом лег спать, а проснулся спокойным. Дошли с отцом до поликлиники, ну и удалили их мне, естественно. А сегодня я их кому-то удалю. Нетрадиционным способом. Вот так.

Не торопясь умылся и побрился, оделся, подхватил собранный с вечера рюкзак, оружие.

Все, можно идти.

На палубе уже вся команда собралась — и экипаж, и бойцы. У борта я увидел большой рыбацкий баркас, почти шлюп, в котором двое возились с упрятанным в железный ящик стирлингом.

— Ну что, готов? — спросил меня Байкин.

— Готов. Поехали, чего тянуть.

— Заводи! — крикнул лодочникам стоящий рядом Глеб.

В баркас со мной спустились Байкин, Игнатий, Фрол и Платон, в таком вот составе собрались. Остальные на нашей шлюпке отправятся, кроме вахты, разумеется. Один из лодочников оттолкнулся от борта «Аглаи», второй подключил передачу — и тяжелая толстая туша баркаса медленно заскользила по мелкой волне бухты.

Я огляделся. К выходу в залив двигались не мы одни, туда стремились чуть не все лодки, что были в порту, причем половина из них была явно переполнена — похоже, что на рыболовство сегодня все наплевали, а зарабатывали на извозе.

— Это зрители, что ли? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ответил рулевой, и он же, насколько я понимаю, моторист:

— А ты как думал? То ли еще будет. Сейчас до Бакланьего дойдем — и сам увидишь.

— А почему Бакланий? — спросил я его. — Вроде бы там ни одного баклана и не видел.

— А кто его знает! — сделал тот задумчивое лицо. — Нет там бакланов. И не было, кажется. Просто назвали так.

— Так почему назвали-то? — решил уточнить Фрол.

— Да откуда я знаю! — немного разозлился лодочник. — Надо было — вот и назвали.

На выходе из бухты баркас чуть качнулся на пологой волне, но и пошел быстрее. До Бакланьего острова было от порта рукой подать, и как только мы вышли за маяк, я присвистнул:

— Ни черта себе! Это все зрители, что ли?

Почти все свободное пространство перед островом было заполнено лодками, от мелких до больших, судовыми шлюпками, большими баркасами, и даже пара яхт была, включая «Баклана» Арсения Белого. И он пожаловал, получается.

— Это не он так остров назвал? — спросил я.

— Да откуда я знаю? — опять буркнул лодочник.

Во всем этом скоплении лодок был некий явно выраженный центр — широкая низкая баржа, которую явно притащили сюда на буксире. На ней топталось несколько человек, лодки подплывали к ее борту, из рук в руки переходили деньги, какие-то бумажки, кто-то что-то кричал, а при виде нас человек в красном жилете начал разгонять пришвартованные лодки, одновременно жестами подзывая нас.

— А вон и распорядитель, — прокомментировал лодочник, направляя баркас к барже. — Сперва к нему надо!

— Делай как надо, — согласился я. — Я в курсе.

Я увидел Павла. Тот был уже на барже, стоял у мачты, даже не глядя на меня. Фома о чем-то тихо говорил с ним, давешний крепыш и еще двое незнакомых мне стояли там же. Все вооружены, но подчеркнуто нас игнорируют. Ну и хорошо, в общем-то, мы с ними не рвемся общаться.

— Собрался? — спросил распорядитель, выглядевший сегодня как-то еще мрачнее и грознее.

Сегодня под жилет у него рубаха была поддета, рукава до локтей закатаны. И был он не один, на барже толкалось еще человек шесть его людей — все здоровенные, как быки, и вооружены по маковку.

— Собрался, — кивнул я, перебираясь с баркаса на баржу.

— Ставить деньги будешь? На себя можешь, правила дозволяют.

Говорил он как-то сонно и даже зевнул. Не было для него ничего азартного в этом, одна рутина.

— А что выиграю?

— Вдвое. Равные ставки. Тебе, как участнику, даже комиссию платить не надо.

— Да? — Я махнул рукой. — А давай, — и полез за кошельком.

Потом, получив желтоватый картонный билетик, я убрал его в рюкзак, и распорядитель сказал:

— Двое секундантов от тебя пусть обыщут Павла. Двое от него обыщут тебя. Нельзя иметь оружия больше, чем договорились, нельзя гранат, нельзя всякого для ловушек, колья там, копья и прочее. Охота ловчую яму сделать — сам копай и сам колья для нее режь. Услышим гранату и найдем на трупе осколочные — ты уже знаешь, что за это будет. Против правил это.

— Я понял.

Запретного в моем мешке не было ничего. Разве что воды многовато. В резиновых бурдюках, в которых она быстро становится противной. Так мне и не пить, в общем-то, у меня другие планы.

Рылись в мешке незнакомые товарищи Павла. Перебрали не слишком тщательно, свернутую ткань одеяла просто прощупали, не найдя ничего подозрительного. Мешок Павла был раза в два меньше моего. В руках знакомая «павловка», я даже засмеялся над таким сочетанием с именем моего противника, револьвер в кобуре тоже вроде моего, со средним стволом. Нож не такой пугающий, как мой тесак, а для драки. Бог в помощь тебе с ножом ко мне подойти.

— Все, — сказал распорядитель после того, как мои секунданты, Байкин и Фрол, отошли от Павла. — Закончили. Теперь патроны свои получите. — Он кивнул одному из помощников, и тот ему перекинул два завязанных мешка, которые распорядитель поймал одновременно на лету, обеими руками. — Можете не пробовать, можете испытать, весь народ свидетели, что мы никогда с ними не мудрили, осечек не бывает.

Я скосил глаза на Павла и увидел, как тот отрицательно покачал головой. Ну и я его примеру последовал — наслушался уже про репутацию устроителя нашего смертоубийства. И вправду никто его ни разу в мухлеже не заподозрил пока. Набил быстро барабан и магазин в винтовке, потом два скорозарядника револьверных наполнил. А остальное убрал. Павел то же самое сделал.

— Теперь так: эти лодки видите? — Он показал на два небольших тузика, каждый с одним гребцом, стоявших у борта. — Выбирайте любой, какой кому нравится. Могу монету кинуть. — Он достал из кармана золотой. — Кто будет называть? Орел — вот эта лодка и южный край острова, решка — вот эта и северный.

— Он пускай, — кивнул я на Павла.

Тот хмыкнул только, скривив морду в ухмылочке. Распорядитель щелчком подбросил монету, причем я почему-то ожидал, что она свалится за борт, но не свалилась — тот ловко поймал ее на тыльную сторону левой ладони, прихлопнув правой.