– Доброе, – бросает Купер Мэйсону, который лишь многозначительно усмехается, когда его приятель исчезает у себя в комнате.

Мэйсон с любопытством переводит взгляд на меня, и я замечаю его изучающее выражение глаз, словно моментально все угадывающих, которое я видела раньше только у Джун.

Мои ладони начинают потеть, и, размяв пальцы, я прочищаю горло.

– Ну ладно, я сейчас приду. Только переоденусь и приведу себя в порядок. Если можно.

– Я пока сделаю кофе, – просто отвечает он, и мне бы хотелось, чтобы он перестал так по-дурацки улыбаться.

Через несколько минут моя сумка уже упакована и все мои вещи готовы и стоят у двери. Я убрала постель, ровно сложила одеяло. Я подумала, что лучше сделать это до неприятного разговора, чтобы я могла уйти отсюда как можно скорее. Так, чтобы все это не стало еще более неприятным.

Носок остался с Мэйсоном и потопал за ним на кухню. Чуть позже мне придется подумать о том, как поступить с малышом. И с растущей горой грязного белья, ждущего стирки. С моим финансовым положением и со всей моей жизнью.

Завтра наступает первый день. Завтра для меня начнется первый семестр, и я, конечно, не ожидала, что в этой точке моего жизненного пути меня будут так мучить беспокойство, неуверенность в завтрашнем дне и полнейший хаос. Если бы все шло по плану, я была бы, как и Джун, на втором семестре, мы двигались бы вместе с самого начала, обе поселились бы в общежитии, и у меня не было бы проблем с банковским счетом. Но вместо этого моими спутниками были лишь одна неудача за другой.

Джун. Она написала мне целую дюжину сообщений, потому что волновалась и хотела увидеться, а еще просто пыталась как-то подбодрить меня.

Я лишь кратко ответила, что в порядке. Разумеется, я позвоню ей позднее. Она еще надает мне за это подзатыльников, но сейчас я должна решить вопрос с моим боссом и дальнейшей работой.

– Закрыть глаза и – вперед, – бормочу я себе под нос, вытирая свои влажные от волнения руки об джинсы.

Мэйсон сидит за большим круглым столом посередине кухни, собака лежит на полу рядом с ним. В последний раз пожелав себе удачи, я вхожу внутрь и наслаждаюсь запахом свежего кофе, который окутывает меня с порога. Между кухней и гостиной есть сквозной проход, кухня оформлена в серебристо-серых и темно-зеленых тонах за исключением одной необработанной стены из серо-коричневого камня, неровного и слегка зернистого. Она отличается от остального изысканного и современного декора, и мне это очень нравится.

– Садись, пожалуйста.

– Спасибо, – тихо отвечаю я, опускаясь на один из деревянных стульев. Мэйсон наливает для меня в одну из чашек кофе, затем подталкивает сахарницу и небольшой молочник. Кофе пахнет фантастически, но…

– Почему ты не скажешь мне, что не любишь кофе? – удивленно спрашивает он, и я непонимающе смотрю на него. – Твое лицо выдает тебя, – поясняет он. – Что ты тогда хочешь? Воду? Апельсиновый сок?

Мой взгляд падает на чайник на столешнице у окна.

– Чашка чая – было бы замечательно.

Сейчас я предпочла бы имбирную воду, но просить об этом – это чересчур. Это было бы невежливо. Мэйсон и без того сделал для меня достаточно.

Некоторое время спустя передо мной уже стоит дымящаяся чашка ароматного зеленого чая. Я беру кружку двумя руками, делаю один или два глотка и наслаждаюсь не только вкусом напитка, но прежде всего ощущением того, как он меня согревает и немного успокаивает.

– Давай начнем с твоей анкеты, – начинает Мэйсон, наклоняясь вперед, и только тогда я обнаруживаю бумаги, которые находятся на столе перед ним. Он разворачивает их, и я вижу, что там значится мое имя. Полное имя. Когда он открывает папку, то перед нами предстают данные, которые мне нужно было заполнить для Сюзанны, когда меня принимали на работу. – Поскольку ты ночевала в клубе, могу предположить, что адрес, указанный здесь, неверный.

Мои пальцы начинают подрагивать, поэтому я на всякий случай возвращаю чашку на стол.

– Это адрес Джун. Она живет в общежитии, не я.

– Это твоя подруга? – Мэйсон отрывает взгляд от анкеты и пристально смотрит на меня, а когда я утвердительно киваю, он, кажется, радуется этому. Странно. – Замечательно, – когда он говорит это, я снова не могу понять, почему он так спокоен, почему до сих пор не сердится на меня. – Остальная информация верна? Это необходимо, чтобы твоя зарплата пришла куда надо.

– Да. Все остальное правильно.

По крайней мере, он так добр, что переведет мне зарплату, которая успела накопиться к этому моменту. Я нервно сглатываю, у меня во рту очень липко и сухо, несмотря на горячий чай.

– Андрада, – читает он. – Хорошее имя. Как и Люсия.

Обеспокоенная внезапной сменой темы, я сижу молча и не отвечаю.

– Оно означает что-то особенное?

Я негромко откашливаюсь и… молчу. Не удержавшись, я слегка поворачиваю голову и смотрю в сторону, забыв, что отсюда не видно комнат, не говоря уже о самом Купере.

Как раз вовремя я вспоминаю об этом и удерживаю себя от того, чтобы не развернуться всем корпусом и вместо этого попытаться как-то скрыть свои движения. Но к сожалению, безуспешно.

– Не бойся. Я сохраню в тайне то, что ты мне скажешь, если захочешь. И ты не обязана отвечать на этот вопрос. Однако мне придется настоять на том, чтобы ты объяснила, почему спала в моем клубе.

Мои пальцы отчаянно цепляются за чашку, я кусаю нижнюю губу. Голова слегка кружится, и меня немного подташнивает.

– Мы с Джун дружим всю жизнь. Мы обе хотели учиться здесь, вместе. – Так, давай! Чем быстрее ты это скажешь, тем скорее это останется позади. – Джун сразу поступила и получила стипендию и комнату в Харбор-Хилл – адрес ее общежития я и указала. Я приехала всего несколько дней назад, мой первый семестр начинается завтра. Мне удалось поступить на ивент-менеджмент, но мне не дали места в общежитии. И никакой стипендии у меня тоже нет. – Последние слова я говорю так тихо, что сама едва слышу свой голос. Я больше не могу смотреть на Мэйсона, поэтому опускаю глаза. – Мои оценки оказались недостаточно хорошими, и с общежитием немного не повезло. Большинство квартир здесь стоят довольно дорого и… Я хотела остаться у Джун на некоторое время, но четыре дня назад нас поймали, и мне пришлось уйти. Через пару дней у меня назначен просмотр комнаты.

Ощущение, что сказанное не связано между собой и вообще не имеет смысла, значительно усиливает мое напряжение. Я могла бы рассказать гораздо больше, я знаю это, но больше не могу. Мое горло сжимается, а глаза горят от подступающих слез.

– Понятно, – отвечает Мэйсон. Какое-то время мы просто сидим в тишине.

– Мама дала мне это имя. Папа был не против, – внезапно продолжаю я. – Она была испанкой, Люсией звали мою бабушку, а имя Андрада ей просто нравилось. Оно означает «храбрая». Мама всегда говорила: «Мы смелее всего, когда боимся. Не бойся страха, и не бойся быть смелым. Если ты принимаешь одну сторону жизни, принимай и другую. “No hay rosas sin espinas”, – шепчу я. – Розы не бывают без шипов, – по моей щеке стекает слезинка, и я сдерживаю рыдания, заталкивая их глубоко внутрь себя. Вместе с воспоминаниями о моей матери, которая шептала мне эти обнадеживающие слова, даже когда была при смерти. Я тянусь пальцами под очки и быстро вытираю слезы. Затем прочищаю горло, и это звучит ужасно громко, словно крик в утренней тишине. – Но «Андрада» быстро превратилась в «Энди». Мне нравятся оба варианта.