Присутствующие на совещании старшие и высшие офицеры были ошарашены. Если бы они не знали своего командира, впору бы закричать: «Измена!» А так – просто в изумлении смотрели на Главнокомандующего, ожидая объяснений.

– Отнюдь, – улыбнулся в ответ Ермолов. – Закавказье остается в пределах Российской империи. Но! – глубокомысленно изрек генерал, поднимая вверх правую руку. – Где империя? За Кавказским хребтом, в России, уже идет гражданская война. Временное правительство и Михаил Павлович, возложивший на себя столь тяжкий крест, разорвали территорию России пополам. И, как нам известно, европейские правительства не признали пока ни одно правительство. Таким образом, Закавказское наместничество вообще не имеет никакого статуса. Так, господин секретарь иностранных дел?

Грибоедов молча кивнул. Потом подумал и сказал:

– Действительно, если рассуждать чисто теоретически, объявив себя Царством, де-юре мы можем завязывать дипломатические отношения с другими государствами.

– Теперь вот еще что. Звание наместника государя – очень высокое звание. Однако, – сделал паузу Ермолов, – оно сегодня сковывает меня по рукам и ногам. Формально мой приказ, если он не вяжется с уставом или законами Российской империи, может обжаловать любой командир полка. А как, господа генералы, выполнять все условия кавалерийского устава в горах Кавказа?

Господа генералы невесело заулыбались. Действительно, согласно устава 1818 года кавалерии запрещалось «Делать атаку на пехоту, изготовившуюся встретить конницу». Или как в условиях горной местности производить атаки рысью, переходя в карьер «не далее чем за 80 шагов». Пехотный устав, принятый двумя годами раньше был еще дурнее. В нем, например, о проведение атаки не говорилось ни слова! Зато очень много говорилось о «танцентмейстерской науке» и приемам обращения с ружьем (но не в рукопашном бою, а на парадах!).

– Позвольте, Ваше Высокопревосходительство, – встал Вельяминов-старший. – Безусловно, все то, что вы сказали – верно. Но выполнение или невыполнение устава – это еще не повод для измены.

Вельяминов произнес вслух слова, которые вертелись на языке у большинства присутствующих. И теперь генералы напряженно ждали – а что ответит Ермолов? Не рыкнет ли в своей обычной манере? Но вспышки с его стороны не последовало. Видимо, он уже предвидел подобное обвинение:

– Иван Алексеевич, – довольно спокойно сказал главнокомандующий. – Объясните, кому я изменяю? Мятежникам, убившим императора? Или самому императору? К слову – присяги Михаилу Павловичу мы до сих пор не давали.

– Да, но существует преемственность власти. Существуют, наконец, определенные вассальные отношения.

– Не спорю. Но отношения вассала подразумевают не только обязанности, но и права. Что скажет наш дипломат? – обратился Ермолов к Грибоедову.

– Да, господа. В Британии, например, сюзерен не заботился о прокорме для воинов. Скажем, во времена столетней войны, вассал брал с собой в поход копченый окорок. Когда заканчивался последний кусочек, рыцарь имел право уехать домой, – очень серьезно сообщил Грибоедов.

Кое-кто рассмеялся, но Вельяминова-1-го рассказ не позабавил:

– Я знаю, что вы очень начитаны, Александр Сергеевич. Тем не менее вынужден сообщить, что я считаю попытку образовать так называемое, – ядовито сказал генерал-майор, – Восточное Царство – изменой империи.

– Хорошо, – неожиданно кротко сказал Ермолов, – представим себе, что мы ведем войну, являясь Отдельным Кавказским корпусом армии Его Величество Императора. В прежние годы из России, то есть из-за Кавказского хребта, нам поступало пополнение: оружие и боеприпасы. А где их брать сегодня?

– Солдат будем брать на месте. Оружие и боеприпасы покупать. Можно наладить торговлю, – набычился Вельяминов-1-й.

– Иван Алексеевич, – в конце концов не выдержал его младший брат, Вельяминов-2-й. – Ну, как ты не понимаешь простой истины: денег-то у нас тоже нет.

– Наместник имеет право собирать налоги, – упрямо стоял на своем Вельяминов-1-й. – Эти налоги мы вправе сейчас оставлять себе, а не отправлять их в казначейство.

Ермолова нередко раздражало упрямство своего «гражданского» заместителя. Порой генерал от инфантерии не спорил с Иваном Алексеевичем и не доказывал ему очевидных вещей, а просто приказывал. Но сейчас следовало все объяснить не только Вельяминову-1-му, но и остальным. Поэтому, взяв себя в руки, стал излагать:

– Господин генерал-майор забывает, что ведение военных действий требует огромного количества средств. На сегодняшний день, если мы взыщем в с е налоги – а это, как вы знаете, нереально – денег нам не хватит. Поэтому либо мы будем брать в долг – а кто даст? – либо повышать налоги, что приведет к недовольству обывателей. Как наместник я не имею права ни чеканить монеты, ни печатать ассигнации. Кстати, налоги-то я тоже не имею право повышать. Суммы устанавливает Санкт-Петербург. Далее – нам необходимо развернуть корпус в армию. Это потребует определенного количества генералов. Опять-таки – жаловать генеральский чин имеет право только император. Объявив себя правителем Восточного царства, я буду иметь право на то, что нам потребуется. Я вас убедил, господа?

– Хотелось бы добавить, – поддержал наместника грузинский военачальник, генерал-майор русской армии Валиани, – для населения, а прежде всего – для знати, наместник, который замещает неизвестно кого, не имеет авторитета. Пока они подчиняются только из уважения к имени генерала Ермолова. А потом – часть откачнется к Искандеру или турецкому султану. Другие будут сражаться, но без единого военачальника их хватит ненадолго. Если вместо генерала и наместника на Кавказе будет правитель, они поддержат его и людьми, и оружием.

– Ну, а самое главное, что может успокоить господина Вельяминова, – усмехнулся Ермолов. – Я сегодня же отправлю подробную депешу Михаилу Павловичу, где будет предложено немедленно привести все войска Закавказья к присяге на верность ему как императору. Кроме того сообщу ему о решении перевести статус наместничества в Царство. Думаю, господа, вы уже поняли, что Ермолов был и есть подданный русского императора, который вовсе не собирается делать свое, личное царство-государство. Правда, этот факт я попрошу пока держать в секрете. Пусть это будет известно лишь нам и императору. Когда смута в России уляжется, я готов вернуть Закавказье в лоно Российской империи. А сам… Да хоть в отставку.

Апрель 1826 года. С.-Петербургская губерния

Прапорщик Завалихин стоял впереди своего подразделения. Он был зол, как Батеньков с похмелья. Злился на командование вообще и на военного министра в частности, на Временное правительство и своего командира полковника Моллера, из-за которого он и принял этот, с позволения сказать, взвод… Не взвод, а черт те что! Нижние чины мало напоминали воинов регулярной армии: кто в шинели, кто в овчинном тулупе. Кое-кто допускал совсем невообразимое сочетание – меховой жилет, напяленный поверх шинели. Кивера соседствовали с суконными армейскими колпаками и мужицкими треухами. Да и сами солдаты были из разных полков. Тут находились и «семеновцы», и «преображенцы», и гвардейские егеря. Здесь же торчали нестроевые из корпуса Внутренней стражи и саперного баталиона (строевые саперы, пережившие ночь с 14 на 15 декабря, были заколоты штыками.) А уж рожи такие, что если увидишь один раз, будешь потом всю жизнь ночными кошмарами маяться! Где уж там добиваться единообразия формы одежды!