трибуны, высматривая одинокую фигуру, сидящую в темноте.

Там никого нет.

— Ваня? — Я перелезаю через забор и поднимаюсь на трибуну, чтобы посмотреть, на самом ли верху она. Мой голос эхом возвращается ко мне. — Ваня?

По-прежнему никого.

Возможно, она пошла в туалет.

Я направляюсь в здание, когда получаю сообщение.

Ваня: Поздравляю с победой. Ты заслуживаешь празднования. В качестве подарка я дам тебе завтра выходной, так что не беспокойся о том, что придешь домой пораньше.

Мои брови сводятся вместе.

Что, черт возьми, это за текст?

Она настолько зла, что говорит мне не утруждать себя возвращением домой сегодня вечером?

У меня начинает раскалываться голова. Ваня Бекфорд — единственная женщина, которая может заставить меня перейти от восторга к ярости в течение трех секунд.

Я набираю ее номер и прижимаю телефон к уху. Потирая нос от холода, я жду, пока он наберет номер.

Сначала я думаю, что она не собирается отвечать.

Но есть связь.

— Алло? — Голос Вани врывается в мою голову и вытряхивает разочарование, которое я даже не могу определить.

— Что, черт возьми, это было за сообщение, Ван? Не потрудись вернуться домой пораньше?

— Почему ты такой злой? — она огрызается на меня. — Я пытаюсь быть тактичной.

— Тактичной в чем? — Я рявкаю.

— Ты был заперт со мной все выходные. Вчера ты помогал мне посреди ночи работать над набросками моей кулинарной книги. У тебя не было возможности насладиться обычной вечеринкой Хадин Маллиз со времен Вегаса.

— Я же сказал тебе, что ни с кем не буду трахаться, пока ты беременна.

— И я не собираюсь заставлять тебя это делать, потому что беременна, а ребенку требуется девять месяцев, чтобы вынуть его из духовки. Кроме того, я не говорю тебе идти спать с кем-то, если ты этого не хочешь. Но теперь у тебя есть доступ к своим деньгам. Ты можешь тусоваться со своими друзьями. Вернись к своей нормальной жизни. Я пока не показываюсь и все еще могу сойти за небеременную женщину. Тебе нет необходимости нависать надо мной прямо сейчас.

— Это действительно то, чего ты хочешь? Чтобы я пошел веселиться без тебя?

— Да, — отвечает она без малейших колебаний.

Эта несносная, приводящая в бешенство, упрямая женщина…

— Хорошо. Тогда сегодня вечером я делаю именно то, что хочу делать.

Она кашляет. — Почему ты так говоришь? Я буквально только что сказала тебе сделать это.

— Пока, Ван.

Я быстро переодеваюсь и еду на проезжую часть рядом с квартирой Вани. Затем на деньги, которые я заработал за выходные, работая помощником Вани, я покупаю несколько вещей в продуктовом магазине. Когда я иду к кассе, что-то привлекает мое внимание. Я улыбаюсь и бросаю это в корзину.

Когда я позже захожу в дом, Ваня лежит на диване, поджав под себя ноги, а по телевизору идет игровое шоу.

— Хадин? — Ее брови подпрыгивают, когда она видит меня, стоящего в фойе со всеми пакетами продуктов.

На ней футболка большого размера, а ноги босые. Женщина сногсшибательна, даже когда на ней обычная одежда.

— Что ты здесь делаешь? — У нее отвисает челюсть, когда она видит мою новую покупку. — Это… утиные тапочки?

— Я нашел их в продуктовом магазине. — Я уверенно демонстрирую их.

Она так долго остается неподвижной, что я задаюсь вопросом, не переживает ли она внетелесный опыт.

— Это для тебя. — Я протягиваю ей чай, и она одаривает меня сияющим взглядом. Я хмуро смотрю на нее. — Не бери в голову никаких идей. Это для того, чтобы ты не жаловалась на то, как долго это длится. Я знаю, что ты не можешь есть красное мясо, поэтому я готовлю лосося на пару с картофелем и перемешанным салатом. Пройдет некоторое время, прежде чем он будет готов.

Она потрясенно моргает.

Я крадусь на кухню со своими пакетами с продуктами.

Затем я топаю обратно в гостиную, потому что слова жгут мне грудь. — Кстати, нет никого, с кем я бы предпочел отпраздновать это событие, кроме тебя.

ГЛАВА 9

ИНТЕРВЬЮ

ВАНЯ

Четыре дня спустя, я все еще не оправилась от того, что сказал Хадин. Он вел себя точно так же, когда готовил, или пока мы ели и смотрели последний фильм "Форсаж", или после, когда мы спорили о том, сколько еще таких фильмов сможет выпустить производственная студия. (У меня твердая четверка, но Хадин думает, что это может продолжаться вечно).

Я последовала его примеру и тоже вела себя так, словно ничего не произошло. Но когда я в тот вечер собиралась ложиться спать, я разобрала его слова на части и изучила их со всех сторон, пытаясь убедить себя, что они не так значимы, как звучат.

Нет никого, с кем я бы предпочел отпраздновать это событие, кроме тебя.

Никого?

Ни одного человека?

И мы здесь разговариваем как друзья? Или это просто ситуация ‘папочка разговаривает со своим ребенком через человеческий инкубатор’? Как скорбящий мужчина, пытающийся поговорить со своей умершей женой через экстрасенса?

Или я была не права? Я пропустила сарказм? Пытался ли он отомстить мне за то, что я наорал на него? Был ли коварный план отвлечь меня, как сумасшедшую, отправляя мне сбивающие с толку смешанные послания?

Если это месть, то это чертовски отличная стратегия. Я переоцениваю слова Хадина до такой степени, что не могу смотреть на него, не борясь с желанием спросить, что он имел в виду. Это ненужный умственный груз для моего и без того перегруженного мозга. И он занимает в нем слишком много места.

— После съемок у тебя будет интервью, — говорит Хадин за нашим ланчем, состоящим из цельнозерновых сэндвичей с тунцом и морковных палочек.

Солнечный свет весело танцует в больших окнах. На заднем плане в блендерах взбивают бананы, соевое молоко и сахар. Сегодня в кафе гораздо больше народу, чем когда я была здесь в последний раз.

— Интервью с кем? — Спрашиваю я, беря одну из его морковных палочек и макая ее в ранч.

— Women’s Wellness Mag.

Моя рука останавливается на полпути к открытому рту. Я смотрю на него с подозрением. — Они спрашивали обо мне?

— Конечно, они спрашивали о тебе. Джунипер не согласился бы на интервью, если бы не они предлагали.

— Это странно.

— Почему?

— Это крупнейший журнал о женском здоровье в США, но они были единственными, кто не обратился ко мне, когда я вышла в роли Вани Скотт, — говорю я, медленно пережевывая.

— Может быть, теперь у них открылись глаза. — Он проводит пальцем по планшету.

— Или, может быть, они видят возможность повысить рейтинги, распяв меня на кресте общественного мнения.

— Похоже, ты нервничаешь.

— Нервничаю? Я? Нервничаю? Почему ты так говоришь? Я не нервничаю.

Его серые глаза устремляются на меня. Тень улыбки растягивает уголки его рта. — Великая Ваня Бекфорд беспокоится из-за глупого интервью?

— Это