Например, осенью каждому сотруднику отделения был выдан «Айпэд» – правда, толком не объяснили, для чего он должен был использоваться, и вскоре выяснилось, что на них в основном играли в «Кэнди краш». В это же время Эгиль в целях экономии решил сделать офис безбумажным и забрал к себе всю бумагу, предназначенную для принтеров и копиров. Те, кому требовалось что-либо распечатать или снять копию, теперь должны были стучаться к нему в кабинет и получать бумагу по особой квоте. Хюльдар знал, что он был не единственным, приходившим на работу со своей бумагой.

– С отцом вскоре должно выясниться – сегодня мы вызвали его на повторный допрос. Но, я думаю, перед этим мне нужно съездить домой и отдохнуть пару часов. Я последние дни практически не спал.

Хюльдар переминался с ноги на ногу, борясь с желанием опереться на стол шефа. Он боялся перевернуть стол, а вместе с ним и любовно расставленные там фотографии в рамках, на которых Эгиль был запечатлен стоящим рядом с разными важными особами, которых ему довелось встретить на своем служебном пути. Хюльдар был уверен, что эти особы вряд ли так же дорожили этими снимками. Наконец, найдя равновесие без опоры на стол, он продолжил:

– В данный момент нет совершенно безотлагательных дел или дел, которыми не могли бы заняться другие.

Внутри шефа что-то рыкнуло, и недовольная скобка на его лице углубилась.

– Ну вот, а я думал, что капитан всегда покидает судно последним… Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что ты руководишь расследованием и что первые несколько дней являются самыми важными.

Хюльдару казалось, что его глаза заполнены сухим песком; он поморгал, и сухость под веками отозвалась болью.

– В данный момент в деле на полную работают Эртла, Рикхард, Алмар и Стефаун. Другие прорабатывают свои поручения параллельно прочим обязанностям. Хотя сейчас уже большинство из них разошлись по домам, ведь сегодня воскресенье. Расследование медленно, но уверенно продвигается и будет продолжать продвигаться, даже если я ненадолго отлучусь домой. С меня мало проку, пока я не посплю хотя бы полчаса.

Ему не хотелось вступать в препирательства и указывать, что расследование не совсем уж тонущее, и поэтому сравнение с покидающим судно капитаном пошло не совсем в ту степь. Вряд ли те «герои», за которых он сейчас отдувался, не спали сутками в начале расследований. К тому же их методы вряд ли достойны подражания. В хранилище вещдоков было не протолкнуться от людей – такое количество проверяющих потребовалось задействовать внутреннему контролю, чтобы разобраться, какие улики испарились. Поговаривали, что результаты этой проверки вряд ли добавят отделению доброй славы.

Сердито задергав мышью по столу, Эгиль демонстративно уставился в свой компьютер. Хюльдар был почти уверен, что там на экране раскладывался пасьянс. Присутствие шефа в воскресенье было совсем не обязательно – он торчал здесь по выходным, чтобы увильнуть от велосипедных тренировок со своей молодой женой. Она запланировала на следующее лето их совместный велопробег по кольцевой дороге вокруг всей Исландии, и было ясно, что Эгилю придется придумать очень хороший повод не поехать, чтобы не влипнуть во второй бракоразводный процесс. Если шеф все же уедет, Хюльдар собирался отправиться на восток, навестить родню, а вот по какой дороге он решит добираться до родных мест, зависело во многом от планов передвижения Эгиля с супругой.

– Я просто надеюсь, что ты оправдаешь оказанное тебе доверие. Будет жаль, если все полетит коту под хвост.

Ему было бесполезно что-либо доказывать.

– Не полетит. Хотя, может, если я буду работать сутками и совсем перестану спать…

Эгиль даже не поднял глаз от экрана.

– Поставь хотя бы будильник, чтобы не проспать допрос. Что бы там ни говорили эти психологи, я думаю, в словах дочки что-то кроется.

– Я не просплю, не беспокойтесь.

Конечно же, он установит будильник и еще поручит Эртле позвонить ему за час до начала допроса. Он назначил ее ассистировать ему на допросе Сигвалди. В Доме ребенка она практически не участвовала в процессе опроса Маргрет, но тем не менее внимательно следила за всем там происходившим.

Им часто приходилось работать вместе за три года со времени прихода Эртлы в отделение. У нее была феноменальная память, и за все это время он никогда не ловил ее на пустых разговорах. Если не считать Рикхарда, Хюльдар, вероятно, больше всех других в отделении общался с ней по службе – еще и потому, что был одним из немногих, не отпускавших сальных комментариев по поводу работы с женщиной. По этой же причине она тоже искала его компании, а так как оба были свободны от семейных уз, однажды все закончилось интимными упражнениями на рабочем столе, хотя вне рабочего времени отношения никак не поддерживались.

После случившегося с Карлоттой Хюльдар, стараясь по возможности избегать Рикхарда, стал чаще искать с ней встреч, но она, кажется, поняла его неправильно. Что бы ни случалось в его личной жизни, все это имело тенденцию быстренько сливаться в помойку. Шеф бросал на него косые взгляды – от него не ускользнуло, что голова Хюльдара была занята чем-то другим, а не работой.

– Ну смотри! И постарайся не купиться на слезы этого Сигвалди – а он наверняка будет их проливать. Самые изворотливые проходимцы – мастера разыгрывать личные трегедии.

* * *

Сигвалди Фрейстейнссон не проронил ни слезинки. Он неподвижно сидел на жестком стуле напротив Хюльдара и Эртлы – с поникшими плечами, повесив голову на грудь, в неправильно застегнутой, лишь с одной стороны заправленной в брюки рубашке. Совсем потеряный. Даже смотреть на него было утомительно; появившиеся после короткого отдыха крохи энергии улетучивались из Хюльдара всякий раз, когда он поднимал взгляд на это убитое горем лицо. Мало того, Сигвалди, по всей видимости, еще и попал в какую-то переделку: правая рука была забинтована, под глазом, гармонично сливаясь с темными кругами, светился синяк. В протоколе с предыдущего допроса об этом ничего не говорилось.

Хюльдар все еще не спросил его о травмах, хотя допрос длился уже около часа. Он также попросил Эртлу воздержаться от вопросов на эту тему из опасения, чтобы Сигвалди вдруг не решил, что его подозревают, и замолчал. Хюльдар хотел найти правильный момент для этого – лучше иметь Сигвалди в союзниках, чем в противниках. Поэтому до сих пор они касались «легких» вопросов – таких как мнение Сигвалди об оставленном в его доме послании и о том, что кто-то, возможно, хотел наказать его за какую-нибудь ошибку по работе.

Послание для него было такой же загадкой, как и для всех остальных, а попытки связать случившееся с его работой не находили у Сигвалди никакой поддержки. По его словам, карьера шла безупречно – хотя, добавил он довольно холодно, и недолго, потому что работать после получения специального образования он начал не так давно. Его пациентами были только женщины, и Сигвалди не помнил ни одной – ни беременной, ни пациентки с каким-либо заболеванием, – которая после лечения осталась бы чем-нибудь недовольной. Когда ничего достойного внимания в связи с его работой так и не выплыло, Хюльдар переключился на его отношения с Элизой.