Безучастно звучавший голос отражался от голых стен комнаты для допросов.

– Как я уже говорил здесь в прошлый раз, на тот момент, когда я уехал, все было прекрасно. Наши отношения с Элизой развивались хорошо – никакой ругани, никаких проблем.

Сигвалди сидел, склонив голову на грудь, и Хюльдару показалось, что он выглядел абсолютно как взрослая версия Маргрет, хотя внешне отец и дочь были совсем не похожи. Сигвалди снова поднял голову – он выглядел еще более уставшим, чем когда пришел.

– Я никак не могу осознать это – кажется, что вот-вот очнусь и выяснится, что все это выдумка. Или сон.

Эртла откинулась на спинку стула, и ее локоть легонько проехался по боку Хюльдара. Он не был уверен, что это произошло случайно, – Эртла никогда не скрывала, что он ей нравился. К сожалению, чувство это не было взаимным: он никогда не западал на женщин ее типа. В ней скрывалась какая-то жесткость – как душевная, так и телесная. Со спины худощавая фигура Эртлы вполне могла сойти за мужскую, а речь так обильно пересыпалась ругательствами, что могла стать предметом зависти самых заядлых матерщинников отделения. Хюльдар, сомневаясь, что это ей свойственно, подозревал, что она делала это сознательно, дабы лучше вписаться в мужской коллектив. Ему частенько хотелось указать ей, что такое поведение вряд ли прибавит ей уважения, как со стороны мужиков, так и женщин, – но как-то все не получалось поговорить с ней на эту тему. К тому же у него не было желания поддерживать их личные отношения.

– Хотите воды?

Локоть Эртлы вонзился в бок Хюльдара; казалось, эта женщина сделана из железа. Если это был интимный прием с целью всколыхнуть в нем чувство, то мягкое прикосновение к бедру сработало бы лучше, чем дробление ребер. Мысль о любовных утехах в стиле боевых искусств, приправленных матерщиной, не заводила Хюльдара ни на грамм. Скорее наоборот.

Сигвалди отказался от воды, да и вряд ли питье могло облегчить сейчас его состояние.

– Я должен задать вопрос, который может показаться вам неуместным. Тем не менее мне нужен честный и откровенный ответ, это очень важно. – Хюльдар заглянул в красные, воспаленные глаза Сигвалди. – Может, кто-то из вас или вы оба имели любовные связи на стороне?

Ответ последовал незамедлительно:

– Нет, нет и еще раз нет. Ни я, ни она. Возможности были – по крайней мере, у меня, – но с тех пор как мы поженились, я никогда даже не думал о других женщинах.

– Но как вы можете быть так уверены в отношении супруги? – Вопрос Эртлы звучал логично.

– Я просто знаю это! Элиза была не такой, и нам вполне хватало друг друга. Если не верите мне, можете спросить ее подруг, это все могут подтвердить.

– Мы, конечно, спросим ее подруг, и не только об этом. Возможно, она доверила им что-то, о чем забыла сказать вам… Или решила специально не говорить. Часто важная информация кроется в, казалось бы, ничем на первый взгляд не примечательных деталях… – Хюльдар на секунду запнулся, не в силах припомнить ни одного такого случая и надеясь, что Сигвалди не станет требовать разъяснений, но тот сидел молча, бузучастно уставившись на стену позади Эртлы и Хюльдара. – А теперь о другом. Известно вам о каких-нибудь конфликтах у Элизы на работе или вне ее? Совсем не обязательно, чтобы это было недавно.

– Нет. Как вам вообще такое могло прийти в голову? – Сигвалди вдруг шмыгнул носом. С начала допроса он не проронил и слезинки, но это не значило, что он не сдерживался. – Ее все любили – и коллеги на работе, и все наши друзья…

– Да, это совпадает с нашими данными. Тем не менее мы обязаны задавать вопросы, на которые вам, может быть, неприятно отвечать, но нам нужно исключить определенные моменты. Хотя ее коллеги говорят, что все было в лучшем виде, вполне возможно, что сама Элиза была иного мнения. То же относится и к друзьям.

– У Элизы не было врагов.

– Как и у большинства из нас. Возможно, бывают недоброжелатели или кто-то, кто не испытывает к нам особой симпатии, но чтобы именно враги – такое, к счастью, встречается редко. Впрочем, оставим это; давайте пока поговорим о другом.

Похоже, это пустая трата времени – пытаться выудить из мужика что-то негативное о своей супруге; в данный момент она виделась ему не иначе как окруженная розовым ореолом. Но ведь у всех бывают плохие дни, у всех хоть однажды случаются разногласия; не существует человека, который нравится абсолютно всем. Однако, сколько они ни бились с мужем, так и не выяснилось ничего, что могло бы дать следствию хоть какой-то толчок. Если опираться на его утверждения, можно было подумать, что убийца выбрал Элизу случайно или просто ошибся адресом.

– А какие у вас отношения с соседями? Никаких разборок из-за шума, отбрасывающих тень деревьев или чего-то в таком духе?

– Нет, ничего такого… – Сигвалди вдруг ожил, будто кто-то в его голове клацнул выключателем; в глазах мелькнул огонек, но не радостный, нет, скорее похожий на вспышку гнева. – Вы считаете, что это дело рук соседей? Которых?

– Мы ничего такого не считаем. Просто, как я уже сказал, отрабатываем все версии. Так какие отношения у вас с соседями?

Взгляд Сигвалди снова погас, стал тусклым и безучастным.

– Нормальные. Те, что живут рядом, в доме номер шестьдесят восемь, – наши хорошие приятели, ну или как-то так. Изредка поболтать под подстрижку кустов, совместный гриль во дворе устроить… Элиза и Ведис встречались чаще, чем мы с Хельги.

– То есть можно сказать, что они были подругами?

Эртла спрашивала и в то же время быстро записывала вопрос на лежащем перед ней листе бумаги. В этом не было никакой необходимости – допрос фиксировался на камеру, – но это был ее метод. Она постоянно все записывала – на допросах, местах происшествий и даже работая у своего компьютера. Хюльдар тоже попытался пару-тройку раз применить данный способ в своей практике, но из этого ничего не вышло – он не мог одновременно писать и разговаривать с людьми.

– Да, можно. Ведис, насколько я помню, Гисладоттир, а Хельги… точно, Магнуссон.

Ручка Эртлы ловко скользила по бумаге. Хюльдар уже так привык наблюдать за ней, что зачастую по движениям угадывал буквы. Когда она закончила, следователь снова обратился к Сигвалди. Тот сидел, будто Эртла загипнотизировала его своей писаниной; вероятно, в последние несколько дней ему довелось спать еще меньше, чем Хюльдару.

– Я хочу показать вам несколько рисунков вашей дочери. – Тот вытащил из стопки документов на столе несколько прозрачных пластиковых файлов. – Насколько мы понимаем, Маргрет нарисовала их после того, как увидела человека, наблюдавшего за вашим домом и как минимум один раз находившегося у вас во дворе.

Осторожно разложив перед собой рисунки, Сигвалди некоторое время их разглядывал. По его лицу было трудно что-либо прочитать, и Хюльдару с Эртлой ничего не оставалось, как только терпеливо ждать, пока он закончит. Неожиданно, не сказав ни слова, Сигвалди принялся собирать конверты с рисунками в стопку.