Если такой человек вам почему-либо дорог, можно принять условия игры, просто никогда не забывайте, что всегда, в любой критической ситуации, вы останетесь без поддержки. Помните, что рядом с ним вы на самом деле одиноки.

Есть существенная разница в том, быть ли объектом любви или зависимости. Внешние проявления довольно похожи: и в том, и в другом случае возникает привязанность, сильная нужда быть рядом и чувство, что жизнь после расставания потеряет радость. И любовь случается не сахар, особенно не очень взаимная.

Но есть принципиальное отличие: любящий, даже сквозь гнев и печаль, свой объект всё-таки любит, а вот зависимый — ненавидит. И любящий, если переполнить его терпение, может уйти, а зависимый останется и попытается объект уничтожить. Хотя бы морально, хотя бы помучить как следует.

И потому даже самая необременительная зависимость губительна для тех, на кого направлена. От них всегда хотят избавиться, но так, чтобы, не меняясь самому, обесценить и разрушить причину собственной несвободы.

Вспомнила, как начинается отчаяние — как будто часто падаешь. Безо всякого полёта, не более чем с высоты собственных ног. Ни с того ни с сего подвернулась щиколотка, споткнулась на ступеньке, поскользнулась на мокром камне. Встаёшь, стараясь не обращать внимания на горящее колено, идёшь дальше. Постепенно расслабляясь, отрываешь взгляд от мостовой — и снова. Сначала пару раз в день, потом чаще. Уже не делаешь вид, что случайность, уже пытаешься беречься, а ноги заплетаются сами собой. Уже перестаёшь считать синяки и ссадины, они появляются поверх незаживших. И где-то здесь оно наступает. Остановиться невозможно, надо обязательно убраться из точки А, и хотя попасть в точку Б вряд ли получится, все равно придётся идти, если почему-либо невозможно сесть на землю, привалиться спиной к стене и сдохнуть. Героизма нет, потому что нет цели, один страх перед следующей болью, которая тебя не убьёт. Возможно, там, впереди, где-то есть второе дыхание, но пока асфальт снова и снова летит в лицо.

Однажды в детстве я прожила в отчаянии целую зиму, у меня были очень скользкие сапоги, и я всё время падала. Теперь думаю, до чего была поправимая жизнь. Сапоги виноваты, а не болезнь случилась или не человек, например, исчез, и ты без него всё время падаешь.

Утром настойчиво снился сон, с повторами и возвращениями, так, чтобы не осталось сомнений в ходе сюжета.

Я — почти взрослая девушка, учусь на первом курсе или старшеклассница, вокруг тоже полуподростки. У меня заводится поклонник, такой, как мы все любим: покорный, преданный, нетребовательный. Хочет только быть поблизости и всюду за мной таскаться, по мелочи услужая. И я ему зачем-то, от девичьего одиночества или тщеславия, это разрешаю. Всё идёт терпимо и порой забавно, удобно же иметь под рукой пажа. Со временем он начинает немного меня корректировать, слегка направлять в сторону, которая ему кажется правильной. «Не кури», например, «переоденься», «не ходи туда». Но всё это помещается в рамки заботы и почти не тяготит, пока я не решаю побыть одна — поехать куда-то или погулять с кем другим. И тут понимаю, что «корректировать и направлять» он готов с применением силы и явно намерен меня убить, если я окончательно испорчусь. У него есть большая тихая армия — мыши, которые неотвратимо лезут ко мне в квартиру через балкон; грязные злые дети, готовые броситься на капот машины, в которой я пытаюсь сбежать. Меня увозят на дачу, но я чувствую слежку и знаю, что не поздней, чем ночью, в дом проникнут его крысы — сначала животные, потом в человеческом обличье. И меня наверняка уничтожат, потому что я его разочаровала.

Просыпаюсь в ужасе, но не столько от сна, сколько от того, что он значит.

Ведь это — всё, что я думаю об односторонней близости, бесплатной преданности и о сыре в мышеловке.

Плохо, что я не верю в подарки и бескорыстное служение — это лишает сюрпризов. Хорошо, что меня не сожрёт крысиный король.

* * *

Найти ключ, говорят, к счастью, люди от этого обнадёживаются и ждут перемен. Но важно помнить вот что.

Бывают ключи, которые открывают двери и которые закрывают, и никогда не знаешь, какой тебе попадётся. Года полтора назад, в сентябре, я утром нашла два ключа, и в тот же день у меня закончилась работа и ещё одна история. Внезапно я просто услышала грохот захлопнувшихся ворот и скрежет в замочной скважине. Ещё можно было заглянуть между кованых прутьев решётки, но сразу стало понятно, что заперто насовсем.

Бывают ключи от дверей, за которыми нет ничего хорошего. Отпереть-то они отопрут, но вам не понравится. Жёны Синей Бороды могли бы кое-что порассказать о тайных комнатах, куда не стоило совать нос.

И бывают ключи, которые потерялись за ненадобностью. Замок давно сломан, и даже двери той нет, для которой они предназначены. Эти ключи несчастливые и удачи не принесут, только растерянность и пустую надежду.

Поэтому будьте осторожны с незнакомыми ключами и чужими сказками.

У меня нет стеклянного шара, но я часто в него смотрю. Гранёный хрусталь, преломляющий не только свет, но и мысли, и состояния, дробящий в радугу любые лучи, какие сможет поймать. Подлая машинка, которая мешает чувствовать, сразу принимаясь раскладывать переживание на оттенки, да так красиво, что некогда жить, а только любоваться. Пока поворачиваешь его в пальцах, поглаживая плоскости и углы, тебе не больно, не стыдно, не страшно и не сладко — тебе понятно. И лишь потому я умею убедительно рассказать о прелестях медленного расставания.

Не такого, когда тебя внезапно вышвыривают из любви; и не того, когда сбегаешь или захлопываешь все свои двери — входную, в коридор, в маленькую комнату, в чулан, и прячешься там под старым пальто, чтобы оно, милосердное и всепрощающее, погладило по щеке атласной подкладкой. Я о другом — о восхитительно осознанном, отвратительно осознанном исходе из мёртвых отношений, из чужой жизни, которую давно разделял лишь по инерции. Когда по большому счёту требуется только одно — уверенность рук.

Изымаешь себя из той реальности осторожно, будто разбираешь карточный домик; стараясь ничего не разрушить, очищаешь тот мир от себя и рваной паутины, которая изображала остатки любви. Если кажется, что конструкция сейчас распадётся, сделай подпорку, заменяя — и заменяясь. От банального: раз больше не придётся готовить этому человеку кофе, подари кофеварку, обязательно ту, что справится лучше тебя. Нет, вибратор не надо, и любовника подыскивать тоже, но можно познакомить с ценными людьми, и желательно с такими, с которыми не собираешься встречаться весь следующий год. Замени чувственное на материальное, помоги с работой, подбрось идею, порекомендуй развлечение, выбели стены, вынеси мусор — и вали уже, сваливай, убрав руки и не дыша.

Конечно, мог бы уйти просто так, потому что сострадание всё равно фальшивое, а помощь бесполезна, но ты делаешь это для себя. Потому что всё это — не более чем заклинание от собственного разочарования, флейта для завораживания беззубой кобры, которую слишком часто щёлкали по носу, плацебо от жалости к себе и к оставленному миру, переставшему тебе сиять. Убедись, что без тебя тут будет даже лучше, уйми тремор и последним лёгким движением стяни лишнюю карту — за порогом посмотришь, какую. А теперь выбрось её, потому что всё это — только ловкость.