а взамен потребовал немного. Не перечить его разумной воле и как раньше, платить с доходов городов, царскую десятину.

В навеваемых образах появился трон, стоявший на мощёной камнем площади. К сидящему на нём царю по очереди подходили группки богато разодетых князей и бояр. Они укладывали к ногам царя ценные подарки и отличное оружие. Затем старшие целовали руку, а остальные опускались на колени и кланялись в ноги. А после, все скопом, не надевая шапок, становились в плотную толпу себе подобных.

— Судя по тому факту, что ты в бегах, благостно, для вашей династии, это всё не закончилось — не выдержав, проговорил я и Василиса гневно сверкнула глазками.

— Через тридцать лет, деда предали сыновья князей и бояр, давших клятву вечно служить. В тот год наступила пора, посадить моего отца на младший царский престол. На пышную церемонию в Царь-город прибыли почти все князья, со своими дружинами и бояре с городской знатью. Тогда никто не знал, что они сговорились заранее и провели в город наёмных убийц, нанятых через имперцев в мерзком осколке, занятом адептами культа вечной смерти.

С помощью тёмной алхимии, адепты отравили деда прямо во время праздника, а затем воспользовавшись сумятицей проникли в царские покои и устроили большую резню нашему роду.

А в это время город захватывали княжеские дружины, пришлые бояре и молодые колдуны, решившие собрать новый круг силы. В ту пору от роду мне был один месяц, так что я не видела сама, творящегося там, но отец говорил, кровь по улицам текла ручьями.

Поначалу князья не хотели совсем уж разорять Царь-город, но всё быстро вышло из-под их контроля. Наёмные почитатели культа смерти выпустили на волю, сеющих заразу тварей и все, кто умер, начал восставать и нападать на всё живое. С улиц города пришлось уйти даже тем, кто сам был зачинщиком воровского мятежа. А ворота Царь-города пришлось запечатывать колдовскими символами и закладывать камнями снаружи, чтобы зараза не распространялась дальше.

В результате выжили только немногие из преданных деду людей. И в большинстве своём раскидало их по всем городам и даже за пределы родного осколка. А Царь-город, никто даже и не пытался впоследствии очистить от скверны, так что он до сих пор стоит зачумлённым.

— Я так понял Царь-город, построен на главном торговом тракте, ведущем в империю. Странно, что его за эти годы город так и не очистили — удивлённо изрёк я, когда Василиса замолчала, а образы кошмарного зомби-апокалипсиса, перестали проноситься перед глазами.

— Сварог, там поселилась лютая хворь, с которой не могут справиться наши колдуны и маги империи. Шаманы степняков тоже отказались туда лезть. Да и боги уже давно не откликаются на мольбы речного народа.

— И как работает, эта лютая хворь?

— Сначала она убивает живых, а потом поднимает мёртвых. И сколько бы времени ни прошло, сама эта зараза не выветривается, из проклятого города. Моя мать погибла от ходячей смерти. Отец чудом отбился от толпы ожившей мертвечины, ушёл через потайной ход и скрылся в лесах. А затем смог тайно вывезти меня в морские осколки. Там мы долго скитались по островам и скальным фьордам. Скрывались под чужой личиной, так что язык конунгов, я выучила вместе с родным.

А когда мне исполнилось семь лет, круг колдунов прознал, что мы выжили. На отца и меня открылась, наёмна охота. Нам пришлось переехать и скрыться в диком осколке, где есть только заросшие джунглями города, а на вытоптанных берегах сотен озёр, живут разные виды опасных ящуров, многие из которых не могут победить богатыри и боевые маги. Именно там отец вырезал тот обух клевца, который ты превратил в живое дерево Райского ореха — Василиса указала на витой древесный ствол и тяжко вздохнула.

— Я так понял, вы там надолго не задержались?

— Нет, ты не прав. Скитаясь по развалинам одного из древних городов, отец обнаружил тайное убежище. И там нашёл своего учителя, взявшегося сделать из него настоящего богатыря. Для этого ему пришлось учиться всему по-новому. Наставник отправлял его в походы по диким осколкам. И из них он прибывал либо с богатыми трофеями, либо едва приползал живым. Из-за этого меня воспитывали мудрые старцы из обители потерянного бога. От них я узнала всё о сфере миров, и кое-что о богах. А ещё я выучила три зыка. Имперский, и два древних, на которых написаны почти все магические книги.

Мудрецы странные, они знают всё про мироздание, умеют использовать высшую магию, но никогда ничем не пользуются, и не лезу в дела божественных сил и мирских общин.

Когда отец вернулся в последний раз, мне исполнилось пятнадцать. Я увидела, что он стал тем, кем хотел и готов ко всему. И то как ты Сварог скакал по деревянному пригороду, даже вблизи не походит на искусство воина, которое изучил отец.

Одно плохо, как только старый учитель узнал, что отец хочет вернуть себе трон, он навсегда изгнал его из тайной обители мудрецов. После этого мы переселились в глухие леса Белоградья. И я начала учиться жить по местным обычаям. А отец снова ушёл, добывать оружие, способное справиться даже с богом.

— И сколько с тех пор прошло времени?

— Почти три года.

— Как думаешь, он ещё жив?

— Раньше верила, что, жив, ну а теперь не знаю. Может именно ты Сварог, сможешь ответить на этот вопрос? Говорят, даже полубоги умеют узнавать жив ли человек — сказала Василиса с затаённой надеждой.

— Нет. Я подобное узнавать точно не умею — честно ответил я и Парацельс подтвердил это кивком.

— Очень жаль. — Василиса опечалилась.

— И как ты всё это время жила? — поинтересовался я, решив её отвлечь от тяжких дум.

— Да как обычные люди, только постоянно скитаясь с места на место. Я скрывалась в семьях бывших дружинников и бояр деда. За почти три года, сменила семь мест. Колдовские ищейки каждый раз выходили на след, несмотря на охранные амулеты и специальные ритуалы нейтрализации поисковых чар. Несколько раз меня чуть не поймали, а одного наёмного следопыта, мне пришлось прирезать.

— В последний раз меня перевезли в самую крайнюю деревеньку Белоградья, стоявшую у реки на границе осколков. Там наш тёплый водный поток, соединяется с потоком из другого мира. Та река практически всегда покрыта льдом, и течёт прямо по заснеженной тундре.

— Так вот откуда вытекает река.

— Это не наша река. Воды