Нетрудно представить, что испытали миллиарды людей, когда рухнула глобальная сеть. Неожиданно отрезанные от друзей, от родных и близких, от информационных каналов, не получая никаких известий о том, что творится в мире по мере того, как небеса продолжали обрушивать на них огненный дождь, миллионы людей поддались панике. Внешний слой цивилизованности всегда тонок и мгновенно дает трещины, как только начинает рушиться инфраструктура общества. Не имея доступа к глобальной сети, система энергоснабжения тотчас вышла из строя и многие службы жизнеобеспечения оказались парализованы. Не в силах что-либо предпринять, власти следили за происходящим из своих кабинетов и также не имели представления об истинных масштабах трагедии.

Паника распространялась, города продолжали пылать от Парижа до Сент-Луиса, от Каракаса до Джеймс-Бей, и на улицах возникли первые орды мародеров. Между ними среди еще дымящихся развалин то и дело вспыхивали стычки. Этот ужас прекратился лишь после того, как и руины, и мародеров накрыла приливная волна.

Однако последствия удара были куда более серьезными, куда более масштабными и представляли куда большую угрозу выживанию человечества.

При ударе испарились несколько кубических миль морской воды и еще больше превратились в пар в последующие несколько часов, когда океанические массы устремились в раскаленный кратер на морском дне. Вздымаясь в воздух гигантским клубящимся столбом, паровое облако достигло стратосферы и буквально на глазах начало распространяться вширь – этакая вселенская грозовая туча.

В течение первых секунд после падения давление воздуха в районе удара было гораздо ниже, чем на периферии, в результате чего облако, наподобие смерча, начало вращаться против часовой стрелки. Правда, в отличие от смерча оно оставалось на одном месте – гигантский столб раскаленного газа. Из этой колонны грозовая туча продолжала черпать энергию, с каждым часов разрастаясь все больше и больше. Скорость ветра в центральной части достигала скорости звука.

К тому времени, когда над растерзанным регионом взошло солнце, шторм накрыл уже четверть планеты, от Лабрадора до центральной Африки, и восемьдесят процентов суши, и все, кроме крайнего севера и крайнего юга, затянул толстый слой облачности.

Поначалу температура у самой поверхности Земли поднялась. Множественные попадания астероидов той долгой и бурной ночи выбросили в атмосферу огромное количество тепла, и теперь это тепло попало в западню толстого слоя облаков. На протяжении трех столетий глобальное потепление медленно, но неуклонно меняло облик планеты. Так, например, полностью растаяли льды вокруг Северного полюса, а также ледяная корка вокруг Антарктиды и большая часть материкового ледника. Уровень моря за это время поднялся на несколько метров, и в высоких широтах даже в середине зимы температура редко падала ниже нуля.

И вот теперь в середине февраля температурный столбик в Северном полушарии медленно, но верно пополз вверх и достиг отметки тридцати пяти градусов – то есть как в хороший летний день.

Но жара не продлилась долго. Поначалу облака несли в себе довольно много тепла, однако дни шли, альбедо планеты резко возросло и температура начала падать. Атмосферный пар стал конденсироваться в дождевые капли.

Через неделю после удара полил дождь – по всей планете.

Спустя две недели после этого в космос отражалось уже такое количество солнечной энергии, что температурный столбик продолжил свое снижение, причем довольно быстро. В таких далеких друг от друга местах, как Мехико, Гавайи, Кантон и залитые наводнением улицы Каира, пошел снег.

Он шел и шел.

И ему не было конца.

На протяжении трех столетий существованию человечества угрожали две вещи – последствия глобального потепления и непрестанные военные конфликты. Но теперь они стали историей. Ибо им на смену пришла мировая зима. Если до катастрофы население планеты составляло пятнадцать целых семь десятых миллиарда человек, то в результате удара четыре миллиарда погибли сразу или в первые же часы. В последующие месяцы еще несколько миллиардов унесут голод, болезни и безжалостный холод бесконечной глобальной зимы.

Глобальное потепление сменил – окончательно и бесповоротно – новый ледниковый период. Что касается войн, то тем, кто остался в живых, было не до них. Главное – выжить, найти пропитание под толстым слоем снега, а слой этот с каждым днем становился все толще и толще. В общем, войны – если не считать войнами то там, то здесь вспыхивающие стычки между отдельными группами, пытающимися отнять друг у друга скудную пищу, – канули в прошлое.

По крайней мере на какое-то время.

Шестьдесят миллионов лет назад в море, там, где позднее появился полуостров Юкатан, врезался астероид величиной двадцать километров в поперечнике. Будучи гораздо крупнее своего собрата под номером 2127-VY, он подлетел к Земле на гораздо меньшей скорости – одиннадцать километров в секунду. Высвободившаяся в результате его падения кинетическая энергия составляла лишь около процента от той, что сотрясла Землю в Судный день 2314 года. Удар Мелового периода превратил в пылающий факел весь Североамериканский континент, результатом чего стала всемирная зима, унесшая с собой семьдесят процентов всех видов животных и растительности. Именно тогда закончилась великая эпоха динозавров.

Нанесенный ксулами в 2314 году удар, в сто раз более мощный, нежели тот, что уничтожил громадных ящеров, можно было сравнить лишь с молотом Армагеддона.

Под вопросом оказалось само выживание человечества.

14 февраля 2314 года, Штурмовое подразделение ‹Альфа›, Местонахождение неизвестно, 03:08 по Гринвичу

Сержант Трэвис Гарроуэй лежал закованный в броне-костюм посреди груды обломков в грузовом отсеке десантного модуля в ожидании смерти.

Модуль продолжал вращаться в пространстве, что создавало иллюзию силы тяжести примерно в половину g в носовом и хвостовом концах отсека. Гарроуэй начал свой путь в хвостовом конце, правда, несколько часов назад, и за это время сумел, хотя и с превеликим трудом, вскарабкаться на то, что раньше было палубой. Соорудив из спинок кресел нечто вроде лестницы, он добрался до середины палубы, где низ переместился с кормы к носу. Оттуда он кое-как спустился на переднюю палубу, чтобы быть рядом с Кроум.

Четырнадцать пехотинцев из штурмового подразделения ‹Альфа› на борту десантного модуля были еще живы, хотя все до одного имели ранения. Травмы самого Гарроуэя ограничивались обширными синяками и контузией, а так же, как он подозревал, фатальной дозой гамма-излучения. Медицинская программа бронекостюма уже задействовала мединано в его кровеносных сосудах, так что и боль, и тошнота в принципе были терпимыми. В данный момент Гарроуэй не мог с уверенностью сказать, отчего погибнет он сам и его бойцы – то ли от радиационных ожогов, то ли от удушья, когда запасы воздуха истощатся.

Но если это и случится, то не ранее чем через сутки, в зависимости оттого, насколько активны они будут все это время.