Ей хватило полчаса, чтобы привести себя в порядок. Волосы по привычке зачесала наверх и сколола заколкой. Никакой косметики, она так выглядела моложе и свежее. Надела темно-серые брюки и блузку вишневого цвета. Ботинки на низком каблуке. От шпилек, которые она носила на работу всю неделю, у нее до сих пор ныли щиколотки. Накинула теплую кожаную куртку в оливковом тоне и вышла из квартиры.

Она приехала за десять минут до назначенной встречи, а Олег Иванович уже ее ждал. У входа.

Сколько ему лет? Юля попыталась вспомнить и не смогла. Не она принимала у него заявление об исчезновении его брата-инвалида. Она пыталась выявить факт мошенничества, допущенный при продаже квартиры. Только и всего.

Сорок? Сорок пять? Приблизительно в этом разбросе. Выглядел Свишин довольно молодо для своих лет. Подтянут, опрятно, модно одет, хорошо подстрижен. Но при этом был каким-то усталым, потухшим.

Это он из-за брата, решила она. Угрызения совести и все такое. Уехал надолго. Оставил инвалида одного, он и попал в руки нечестных людей. Теперь вот вовсе пропал. Может, просто скрывается от гнева брата. Может, с ним случилась беда. Олег Иванович этого не знает. Может только догадываться. Может только надеяться. И неизвестность его мучает. Отсюда и взгляд потухший, и низко опущенная голова.

– Я уже забронировал столик, с вашего позволения, – проговорил он извиняющимся тоном, пропуская ее вперед в двери ресторана.

– Хорошо. Спасибо.

– Что вы любите из еды, не знаю. Поэтому оставляю за вами право выбрать. Себе я уже заказал, – признался он снова, будто извиняясь. – Неожиданно почувствовал, что голоден.

И у нее вдруг проснулся аппетит. Может, и от воспоминаний, разбуженных тихой джазовой музыкой, льющейся из динамиков. И она заказала себе кучу еды. И пока они ждали заказа, много говорили со Свешиным. Но странно, говорили обо всем, кроме дела. Наконец, съев салат и пододвинув к себе тарелку с мясом и сложным овощным гарниром, Юля не выдержала.

– Олег Иванович, я ведь не веду дело об исчезновении вашего брата.

– Я понял, – кивнул он. Взгляд его, немного оживившийся за разговором, снова потух. – Я помню, в каком отделе вы работаете. Вы занимаетесь всякими экономическими правонарушениями, фактами мошенничества и так далее.

– Да, – она кивнула. Подумала, кашлянула. Набрала полную грудь воздуха. – Но и фактов мошенничества выявлено не было при проверке. У этой конторы все чисто. Кроме того, что ваш брат был инвалидом и не имел права продавать квартиру без опекуна. Но он этот факт скрыл.

– И это я помню. Вы рассказывали.

– И мне руководство вовсе запретило заниматься этим делом. Считают, что там все чисто. И нечего искать черную кошку… Ну и так далее.

Она отщипнула вилкой кусочек брокколи, сунула его в рот, пожевала, было вкусно. Как и раньше.

– Поэтому я хочу вам объяснить, почему вдруг в моих руках оказался номер телефона вашего брата. И почему я на него позвонила.

– Объясняйте. – Он грустно улыбнулся, наблюдая за тем, как Юля с аппетитом уничтожает овощи.

– Я решила…

Господи! Как же сложно-то! Вдруг он не поймет? Вдруг сочтет ее авантюристкой и прямиком ринется в Управление с жалобой? Надо очень осторожно подбирать слова. Очень! И ни в коем случае не рассказывать о мобильнике, чудом оказавшемся в ее руках.

– Дело в том, что, невзирая на запрет, я все же решила заниматься этим делом.

– То есть? – Его светлые брови полезли вверх, под длинную кудрявую челку.

– Факультативно, если можно так выразиться, – неуверенно улыбнулась Юля и вонзила нож в мясо.

– То есть вы решили провести самостоятельное расследование? Я правильно понял?

По выражению его лица невозможно было понять, осуждает он ее или радуется. Жевать стал активнее, и легкий румянец появился на высоких скулах. О причине можно было только догадываться.

– Да, – с небольшой запинкой ответила Юля. – Совершенно верно. Самостоятельное расследование. Решила провести.

– И как успехи? – В его глазах засветилось что-то, какая-то бесовская искорка.

– Ну… Честно? Пока вообще никак. – Юля тяжело вздохнула. – У меня нет особого опыта в расследовании тяжких преступлений. Я по экономической части. Сами знаете.

– Знаю.

– Но распутывать клубки научилась. И вот в этом деле… – Она сосредоточилась на большом куске говядины, который настырно не поддавался ресторанному ножу. – Мне как раз и видится какой-то клубок. Там слишком как-то много всего. С виду вроде бы все чисто. Документально – не подкопаться. А люди растворяются, как тени. Свидетели гибнут.

– Какие свидетели? – насторожился Свишин и отложил в сторону приборы. – Юля! Это важно. Не молчите! Какие свидетели? Свидетели чего?

Ой, вот, может, зря она? Может, зря доверилась этому дяде? Ничто не помешает ему из ресторана прямиком отправиться в прокуратуру. И наговорить там такого! Жалобу накатать. На нее в том числе! Что это за сотрудники такие, которым не разрешают в рабочее время заниматься расследованием? Неквалифицированные? Некомпетентные? Увольняйте их тогда к чертовой матери!

– Олег Иванович, прежде, чем мы продолжим, я должна знать… Вы мне должны пообещать. – Она тоже сложила вилку с ножом в тарелке.

– Все что угодно! – пылко отозвался он, глаза будто смотрели честно.

– Все, что мы будем с вами обсуждать. Все, о чем говорить. Все это должно оставаться между нами.

– Разумеется, – отозвался он не совсем уверенно.

– Если вы вдруг вздумаете навредить мне. Как-то использовать сведения, которыми я с вами поделюсь, против меня, то я…

– Вы просто ото всего откреститесь, и все, – перебил он ее нетерпеливо. – Это же просто, Юлия Васильевна. Ваше слово против моего! Поймите меня правильно. У меня пропал брат. Брат – инвалид. Я его… Не бросил, нет. Я оставил его под надзором. Передоверил. А не должен был. Понимаете мои чувства сейчас?

Она кивнула. Хотя, если честно, его чувства ее мало волновали. Дело! Дело прежде всего.

– В кругу моих знакомых поползли всякие нехорошие разговоры. Меня это нервирует.

– Какие разговоры?

– Что я бросил брата. Не был с ним рядом, когда был так нужен ему. Что он нарочно поступил так с квартирой, чтобы насолить мне. Понимаете, о чем я?

– Да. Конечно.

Юля взяла вилку с ножом и продолжила воевать с настырным куском говядины.

– И теперь я вдруг опомнился и засуетился. И кое-кто из моих коллег даже распускает слухи о том, что я сейчас суету поднял не из-за брата, а из-за квартиры, которая ушла незаконным образом с молотка.

– Упс-сс! – Ее глаза округлились. – А это так?

– А вот так! – взорвался Свишин, комкая салфетку и швыряя ее на стол. – Отрицать не стану, с квартирой вышло все… Неправильно. Я не могу спустить все это на тормозах. И я уже предпринял соответствующие меры, сделал кое-какие ходы по аннулированию сделки. Мой адвокат утверждает, что закон на моей стороне.