– Есть дрова или уголь? – Синклер шагнул к очагу.

– Пожалуйста, сядьте. – Куинси толкнула его на кровать. – У меня не хватит сил поднять вас с пола, если вы упадете.

Опустившись на колени, Куинси стала стаскивать с графа сапоги. Он вдруг рассмеялся и пробормотал:

– Мне кажется, нечто подобное уже происходило.

Куинси улыбнулась, вспомнив ночь, когда укладывала его в постель, – тогда он вернулся пьяный. Она попыталась придумать подходящий ответ, но вдруг заметила, что Синклер изменился в лице; прижимая руки к животу, он упорно смотрел куда-то за ее плечо остекленевшими глазами.

– Милорд, что с вами?

Граф не ответил, и она щелкнула пальцами перед его носом. Он медленно повернул к ней голову:

– А, Куинси?.. Очень хорошо. Надо вызвать Харпера. Камин совсем остыл.

Куинси вздохнула:

– Раздевайтесь, милорд.

Синклер посмотрел на нее с удивлением:

– Раздеваться?..

– Да, вам нужно снять мокрую одежду. А Харпера здесь нет.

– Мм... – Он кивнул и поднял руки. Потом пробормотал: – Никак не могу найти пуговицы...

– Я вам помогу, – сказала Куинси. Она развязала его галстук, потом расстегнула пуговицы на сюртуке и рубашке. – Теперь отклонитесь назад и обопритесь на локти, милорд.

Но Синклер не удержался на локтях и упал, на спину.

Дрожащими пальцами Куинси принялась расстегивать, пуговицы на его бриджах.

– Вы справитесь... с остальным? А я пока разведу огонь.

Она протянула руку и помогла ему подняться.

– Спасибо, сержант, – кивнул Синклер. – Теперь можете идти.

Куинси взглянула на него с удивлением, но тут же отвернулась к очагу – граф начал снимать сюртук. У очага лежали дрова, а на полке над ними – трутница. Куинси развела огонь и стала осторожно раздувать его. Синклер громко застонал, потом выругался в пол голоса, и она обернулась.

Граф стоял около кровати, и теперь на нем были только мокрые кальсоны, не скрывающие почти ничего. Он пытался развязать тесемку, но у него это никак не получалось.

Куинси судорожно сглотнула. Ей вдруг показалось, что в комнате стало ужасно жарко. Полуобнаженный, широкоплечий и мускулистый, Синклер являл собой образец мужской красоты.

Граф снова попытался развязать тесемку, но у него и на сей раз ничего не получилось.

– Черт побери, – проворчал он себе под нос.

Она откашлялась и проговорила:

– Позвольте помочь вам.

Он молча кивнул. Куинси подошла к нему и, взявшись за тесемку, невольно зажмурилась. Его теплое дыхание шевелило ее волосы, и она, не выдержав, сказала:

– Прекратите. Я не могу сосредоточиться.

– Вы о чем?

– Не дышите так. Вы мне мешаете.

Граф усмехнулся, однако промолчал. Куинси снова взялась за тесемку, но тут ее пальцы коснулись жестких завитков волос внизу его живота, и она на мгновение замерла. Собравшись с духом, Куинси открыла глаза – с закрытыми ничего не получалось, – и ей наконец-то удалось развязать узел на тесьме. В следующее мгновение кальсоны упали на пол – и она затаила дыхание. Разумеется, ей следовало отвернуться или хотя бы отвести глаза, но она смотрела на графа как завороженная, смотрела, не в силах оторваться. Да, у него действительно была прекрасная фигура, а неровный шрам на бедре даже украшал его.

Но он весь дрожал, и Куинси, надавив ему на плечо, заставила его лечь, а затем накрыла одеялом.

– Я должна позаботиться о Кларенсе, – сказала она, бросившись к двери.

Дождь охладил ее щеки, пока она вела Кларенса в крошечный сарай за хижиной. Отыскав в углу солому, Куинси тщательно вытерла коня. Потом взяла в том же углу мешок с овсом и поставила его перед Кларенсом. Оставив ему еще и ведро дождевой воды, она вышла из сарая и направилась к хижине. Прикрыв поплотнее дверь, она подбросила в огонь побольше дров и подошла к кровати.

Синклер лежал на боку, лицом к ней, и его глаза были закрыты. Куинси потрогала его лоб, и он оказался прохладным и влажным.

– Вам все еще холодно? – спросила она шепотом.

– Ч-чертовски верно... – ответил Синклер, стуча зубами.

– Что ж, давайте осмотрим хижину. – Куинси подошла к полкам. – Может, пастух оставил здесь чай? Тогда бы вы согрелись.

На полках стояли две открытые банки с вареньем, каждая – с толстым слоем зеленой плесени. Жестяная банка сохранила запах чая, но в ней не было ни листочка. Чайник же, к счастью, оказался чистым, и Куинси, наполнив его дождевой водой из бочки за дверью, поставила его на огонь.

Только сейчас она почувствовала, что и сама ужасно замерзла. Стащив с себя плащ, Куинси повесила его на крюк у двери. Затем сняла и сюртук – оказалось, что он был немного влажный. После этого она тщательно отжала мокрую одежду Синклера и развесила ее на шатких стульях вблизи очага.

Тут засвистел чайник, и Куинси, сняв его с огня, налила немного кипятка в глиняную кружку, которую нашла на полке. Приблизившись к кровати, она протянула кружку Синклеру.

– Н-не сейчас, сержант, – пробормотал он, отстраняя ее руку.

«Что же делать? – думала Куинси. – Попытаться вернуть его к реальности или...» Немного помедлив, она сказала:

– Вам нужно согреться, капитан. Выпейте это.

– Здесь я отдаю приказы, – заявил Синклер. – Убирайся.

Куинси закусила губу.

– Капитан Синклер! Вы выпьете это, и немедленно! Вы меня слышите?

Граф пристально посмотрел на нее, потом протянул к кружке дрожащую руку.

– Осторожнее, иначе разольете. – Куинси опустилась на колени и, чуть приподняв его голову, поддерживала кружку, пока он пил.

– Черт возьми, сержант, ведь это просто вода!

– Какая вам разница? Она горячая! – Куинси снова поднесла кружку к губам графа. – Пейте!

Синклер что-то проворчал, но все же допил воду. От второй кружки он отказался, и вскоре глаза его снова закрылись.

– Синклер, – позвала Куинси. – Капитан!

Граф не шевелился, и Куинси тихонько всхлипнула. Горячие слезы обожгли глаза, но она тут же утерла их. Сейчас не время отчаиваться. Синклер нуждается в ней.

Склонившись над кроватью, Куинси услышала его ровное дыхание. Дрожащими пальцами она убрала с его лба влажные пряди волос и прикоснулась к шишке на виске. Рана уже перестала кровоточить, но графа по-прежнему бил озноб, и он то и дело содрогался во сне. Нужно было как-то согреть его, но сначала...

Отступив от кровати, Куинси отошла в дальний угол и, повернувшись спиной к графу, расстегнула рубашку. Разорвав полоску ткани, которой перетягивала грудь, она застегнула пуговицы и, приблизившись к Синклеру, убрала с его лба волосы. Затем перевязала ему голову и снова задумалась...