– Ваш муж счастливо избежал подобного, – заметил Эдгар.

– Не нужно ничего говорить, – поморщилась Тамилла, – ничегоон, конечно, не избежал. Просто времена поменялись. Раньше сажали в тюрьму иназывали «цеховиком», а спустя десять лет печатали в газетах фотографии иназывали «умелым предпринимателем». Хотя ничего, в сущности, и не поменялось. Акогда человек становится миллиардером, ему кажется, что он уже перестал бытьобычным человеком и превратился почти в небожителя.

– Что вы имеете в виду? – спросил Дронго.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. У него появилисьдурные привычки. Если раньше в компании был один вице-президент, который тянулвсе на себе, и это был Иосиф Яковлевич, то затем муж решил, что такихвице-президентов должно быть трое. И поставил на такую должность своегоникчемного брата, игрока и кутилу, которого тоже выписал из Баку. Теперь Вугарпропадает в московских казино. А потом еще сделал вице-президентом Бахруза,когда ему исполнилось только двадцать пять. Я ведь его мать и видела, чтомальчик просто не готов к этой роли. Нельзя просто так посадить человека ввысокое кресло и определить ему большую зарплату. Человек обязан пройтисвоеобразную выучку, научиться работать в коллективе, ладить с людьми. А Мастанпросто назначил вице-президентом нашего сына. Уже через год стало понятно, чтоБахруз не хочет работать. Под любым предлогом он отлынивал от работы, все времяспорил с отцом, откровенно манкировал собственными обязанностями. А сейчас ивообще забросил свою работу, только иногда появляется в своем кабинете.

Она отвернулась. Было видно, как тяжело ей говорить все это.Но затем она снова повернулась к нам.

– Ну, а потом стало еще хуже. У мужа появились «поклонницы».Я должна была делать вид, что не замечаю их. А их фотографии начали появлятьсяв журналах, и даже наша дочь начала звонить мне из Швейцарии с гневнымипризывами, чтобы я положила конец этому. Мастан был уже в таком состоянии, чтоне хотел и не мог меня слышать. Я переехала на дачу, а он остался жить вгороде. Иногда до меня доходили слухи о его похождениях. Разумеется, я узнала ипро Лиану. Не могла не узнать. Сначала прочла в журнале, потом обо всем мнерассказал Бахруз, которого я буквально заставила все открыть мне. Было оченьбольно и неприятно. Через некоторое время я узнала, что Лиана вышла замуж. Яподумала, что это было временным увлечением моего мужа. Потом узнала, что онивстречались и после ее замужества. Вот тогда я поняла, что уже потеряла мужа.Потеряла навсегда. Он уже не изменится, останется таким, каким хотел быть всюсвою жизнь. Даже этот экономический кризис, который буквально разорил многихнаших знакомых, не сказался на его характере. Хотя нас он тоже сильно потрепал.Мастан приехал ко мне на дачу впервые за три месяца только после той страшнойночи, когда погиб Марчелло. Ему было важно никого не пускать в квартиру и всепроверить. Что он и сделал. Вот видите, я сама все вам рассказала, не дожидаясьваших вопросов. А теперь вы можете меня расспрашивать. Что вас интересует?

– Вы были на суде и вы знали Узуна Фаруха. Ваш муж и вашдеверь считают, что подобное покушение мог организовать только Ризаев. А какдумаете вы?

– Не знаю. На суде он вел себя мужественно и открыто. Незнаю… Люди очень изменились за эти двадцать-тридцать лет. Ничего не могусказать. Но мне кажется, он не стал бы устраивать такой подлости. Он бы приехалсам и сказал все, что думает. Или послал бы убийцу. Но не стал бы травитьбелье, ведь погибнуть мог не только сам Мастан, но и члены его семьи, если быбелье случайно постелили в другой комнате.

– Ваш муж считает, что убийца точно знал, какое бельеокажется в его спальне?

– Наверно, знал, – спокойно согласилась она, словно речь шлаоб обычной смене белья, которую постелили в спальне ее мужа.

– В таком случае – кто мог сделать это? Кто-то должен былсообщить о том, какое белье предпочитает ваш супруг. Ведь он не позволялстелить у себя белое белье.

– Он об этом тоже сказал вам? Действительно, не позволял.

– В таком случае, кто мог рассказать? Вы ведь знаете всех,кто бывал в вашей городской квартире?

– Кто раньше там бывал, – подчеркнула она, – а кто был впоследние несколько месяцев, я не знаю. Понятия не имею. Лучше вызовите сюдаАсадова, который наверняка сидит в машине перед домом и боится показаться мнена глаза. Маленький порочный тип. Он думает, что я не знаю, как он подыскивалмолодых путан для моего мужа.

– И тем не менее, кто мог знать о белье в вашей городскойквартире? Кто мог об этом знать?

– Наша горничная, как ее называет муж. Вернее, нашадомохозяйка – Сария Юлдашева. Она бедняжка тоже пострадала, но, к счастью, неочень серьезно. Наша кухарка – Дарья. Возможно, наш водитель Сергей Усков. Исам Руфат Асадов, который, кажется, знает даже о том, о чем мы с вами сейчасговорим.

– А ваша прачка?

– Нет. Она ничего не знала. Мы просто отправляли ей белье иполучали его обратно. Обычно отвозил либо Сергей, либо иногда Руфат. Я ещеоднажды уточнила, в какой стиральной машине она стирает. Выяснилось, что у неенет современной машины. Тогда я попросила сделать ремонт в ее квартире ипоставить новую итальянскую стиральную машину. Что они и сделали.

– Кто еще мог знать о том, какое постельное белье окажетсяна кровати вашего супруга?

– Больше никто, – решительно произнесла Тамилла, – ну, еслине считать девиц легкого поведения, которые могли там оказаться.

– А из родных? – спросил Дронго.

Она вздрогнула.

– Это жестоко, – сказала она, – из родных никто не мог дажеподумать об этом.

– Разве нет? – спросил Дронго. – Представьте супругу,которая еще любит своего мужа. И вынуждена жить одна, на даче. Она знает, что вих городской квартире могут появиться девицы легкого поведения. Это приводит еев ярость. И однажды она решает отомстить столь страшным образом, обработавименно его постель таким сильным ядом. Чтобы наказать неверного супруга и еголюбовницу. Извините, что я об этом говорю, но разве такой вариант невозможен?

Она была сильной женщиной и ее трудно было вывести изравновесия.

– Возможен, – сказала она, чуть только дрогнувшим голосом, –жена могла поступить именно таким образом. Только вы сами сказали, что она всееще любит своего мужа. Разве она захотела бы его смерти, даже если он стольглубоко ее обидел? Разве могла даже подумать о такой форме мести?

– Насчет родных, – напомнил Дронго, – кто еще, кроме вас,мог знать об этом белье?

– Никто. Только я и дети. Конечно, никто. И наша четверка, окоторой я говорила. Только вы напрасно ищете злой умысел. Вполне возможно, чтогде-то в разговоре кто-то из нас проговорился. И преступник этимвоспользовался. Такое тоже может быть.