* * *

Первое кольцо. Москва.

Родовое имение Воронцовых.

Личный кабинет князя Воронцова.

Вечер…

— Что скажешь по поводу нового столпа? — осведомился тихо Николай, что-то рассматривая за окном, стоя спиной к сыну, который весь напряженный сидел на удобном диване за его спиной.

— Ты и сам всё видел, — мрачно отозвался Влад, то и дело продолжая прокручивать в голове огранку Лазарева. — В этом ты смыслишь больше меня, ведь и сам столп империи.

— Сейчас я спрашиваю, что думаешь ты…

— Мне он не нравится, — холодно и почти сразу изрёк парень, исподлобья прожигая спину отца. — Дерзкий, наглый, к тому же он шваль. И плевать на тот закон!

— Тут я с тобой солидарен, он мне тоже не нравится. Но сейчас я спрашиваю не о его положении, а о физических и магических возможностях, — бесстрастно заметил Николай, медленным шагом возвращаясь обратно в своё кресло. — Ты сможешь с ним соперничать?

— Не знаю, отец, слишком мало информации, — нехотя покачал головой парень.

— А из того, что успел увидеть? — не унимался князь, повышая голос.

На пару мгновений в комнате повисла тишина, а молодой человек всё никак не решался поднять головы.

— Едва ли… — тихо заключил Владислав.

— Это плохо, сынок. Это очень плохо! А ведь ты наследник. Такой же, как и Акинфов с Аксаковым. Давыдова я не считаю, он второй сын. И всё происходящее мне очень не нравится! — немного грубовато проговорил мужчина. — Простолюдин явился не пойми откуда и разнес в пух и прах всё, что только возможно. Все устоявшиеся негласные законы о непоколебимости дворянства. Да еще и огранился на магистра. Ты понимаешь, что это плохо скажется на репутации? Причем не только нашей, но и большего числа знати. Да, многим на это будет плевать, прецеденты бывают разные, но также и многие будут недовольны этим Лазаревым. Он выскочка из народа! По-хорошему от него необходимо было бы избавиться, слишком он будет бросаться в глаза. Вот только он сейчас у всех на слуху, и это чревато, да и Трубецкой с Потёмкиным вечно ошиваются рядом. Я уж молчу о том, что он еще и простолюдин. Правда, это вскоре будет поправимо, но моего мнения это не изменит. Понимаешь, к чему я клоню, сынок?

— Понимаю, — твёрдо произнес Владислав, чуть приободрившись. — А что с Осокиными? Они не будут мешаться под ногами.

— Мы хоть с ним и деловые партнёры, но в последние дни он замышляет нечто… — мужчина на миг осекся, подбирая слова. — …не красивое, скажем так. Не удивлюсь, если он своего ублюдка захочет принять в род.

— Ублюдка и в род?! — вспыхнул парень, вскакивая на ноги. — Он хочет опозориться?!

— А что ты хотел? — усмехнулся понимающе князь. — Отныне он столп-одиночка. Причём, необычайно силен для своего возраста. Ты сам скоро во всём убедишься. Некоторые главы родов не будут ходить вокруг да около и начнут сулить ему небесные блага и собственных дочерей, чтобы породниться. Особенно те рода, у кого отродясь не было уникума, либо перестали рождаться. Свежая кровь, что может дать развитие будущим поколениям. За ним совсем скоро начнется настоящая охота. Те же Шереметовы, Неклюдовы и Головины. А знаешь, сколько таких по всей империи? Особенно в западных княжествах.

— А что Романовы? — совсем тихо задал логичный вопрос княжич.

— Ты сейчас о Виктории говоришь или о её брате? — хохотнул весело Воронцов, прекрасно понимая все амурные терзания сына. — Или ты и на неё тоже свой глаз положил? Жирно не будет? Ты сначала добейся своей Прасковьи. Покамест он тебя только калечит. Обуздай её как и подобает мужчине! Стань сильнее! У тебя теперь появился соперник, похоже…

После слов отца взгляд парня мгновенно вспыхнул надеждой и просиял.

— То есть ты не против их двоих?

— Я никогда не был против подобного. Да, из всего молодого поколения, ты более всех подходишь им. Точнее… подходил, — скривился резко мужчина.

— Отец, поверь, я приложу все свои силы, но добьюсь своего! — клятвенно произнес он, поднимаясь с дивана. — Я уничтожу Лазарева. Обещаю. К тому же и парни на месте сидеть не будут. Они помогут, особенно Роман. У него тоже имеются планы на Трубецкую.

— За это можешь не переживать, — махнул рукой Воронцов, с загадочной улыбкой. — Я переговорю с Давыдовым, Аксаковым и Акинфовым. Этот Захар омерзителен не только мне, но и им тоже. Боюсь, в будущем он может стать большой проблемой, есть у меня такое предчувствие. Выскочек никто не любит. Тем более в высших эшелонах знати. Мы что-нибудь придумаем с союзными родами.

* * *

Первое кольцо. Санкт-Петербург.

Родовая резиденция Осокиных.

Личные покои княгини.

— По вашим лицам я вижу, что огранка вам не пришлась по душе, — холодно заговорила княгиня, стоило её детям возвратиться из Москвы.

— Он мерзкий! Наглый! Дерзкий! Невыносимый!.. Никаких манер! Никакого дворянского лоска! Никакого уважения к князьям! — с порога взорвалась Яна, вспоминая всё, что успела увидеть на ненавистном лице этого ублюдка.

— Об этом я вам и говорила, — со змеиным довольством заметила Анастасия. — Он шваль!

— И сильный… — закончил за сестрой Костя, падая на первое попавшееся кресло и потирая задумчиво лоб. — Очень сильный… он огранился на магистра третьей степени. От мастеров Плеяды он не оставил камня на камне. Я никогда не видел, чтобы так использовали алую молнию. Даже отец.

После слов сына довольство на лице Осокиной как рукой сняло. Но стоило упомянуть еще и о ранге, как лицо женщины превратилось в сущий гранит и стало полностью непроницаемым.

— Но после всех его выходок папа ничего не предпринял! Он даже был рад! — надрывалась в зверином бешенстве Яна, не заметив выражение лица матери, стремительными шагами пересекая покои. — Он насмехался над всеми присутствующими наблюдателями кроме Трубецких и Потёмкиных. Попали под раздачу даже Воронцовы, Акинфовы и Давыдовы.

— Магистр… сильный… столп… рад… — словно в трансе повторяла слова отпрысков женщина, а после подняла взгляд на детей. — Оставьте меня, мне нужно побыть наедине с собой.

— Но мы ведь… только пришли… — тихо и обескуражено произнесла Яна, с недоумением переглядываясь с братом. — Ты же сама хотела, чтобы мы тебе всё рассказали.

— Оставьте меня! — повысила голос Анастасия, окидывая детей суровым взглядом. — У меня дела! Живо!

И с неведомым непониманием бросая на мать озадаченные взгляды, сын и дочь медленно покинули покои.

Полог тишины княгиней был накинут мгновенно и та, сдерживая в груди яростный гнев и вопль, тихо прошипела:

— Анатолий!

Несколько секунд ничего не происходило, но уже через мгновение из неосвещенной части комнаты выскользнула фигура личного поверенного прямо из теней.