Бет облизнула ложку, устало зевнула и прилегла прямо у камня, служившего ей столом.

И уже через минуту спала, не замечая ни одеяла, которым заботливо укрыл ее маленький помощник, ни померкшего сияния белых цветочков, дававших ей выспаться перед приходом новых гостей.

— Записки? — Дора внимательно осмотрела скрученные трубочками листки, склеенные зеленоватыми печатями, и опасливо развернула.

Годренс настрого запретил жене брать в руки незнакомые предметы, но ведь это было там, наверху? Где есть солнце, небо, ветер и тысячи прочих вещей, которые, как внезапно оказалось, княгиня Марьено Бейранг очень любила, но совершенно не умела ценить. А вот здесь, в тишине, полутьме и прохладе просторной пещеры, вдруг поняла, как прекрасны восходы и закаты, звезды и облака, шепот листьев и чириканье назойливых воробьишек. Даже дождь, который она не жаловала за приносимую им в дом сырость и тоску, теперь неожиданно вспомнился вовсе не седой тоскливой полосой, скрывшей весь мир непроницаемым пологом, а веселыми, бурными струйками летнего ливня, поднимающего в лужах россыпь пузырей и играющего драгоценными камнями в пробившихся сквозь тучки лучах солнца.

Сообщение Бетриссы было коротким и деловым: детей ведет ведьма по имени Хельга, ей тридцать два года, хотя и выглядит намного старше, и она знакома с сестрами Тишины. Беглецы очень недоверчивы, поэтому Бет представила всех кадеток ученицами воспитанницы монастыря. Еще она предупредила, что дети малы и худы, неплохо бы дать им поспать побольше.

— Понятно, — кивнула золотой головой княгиня и взялась за письмо Тэрлины.

Тэри писала, что все подруги уже пришли, и в соседнем с Дорой приюте теперь будет хозяйничать Октябрина. Следующая — Августа и последняя — Кати. Кроме того, они собрали большой багаж, и скоро Доре доставят мясо, сыр и хлеб, а также одеяла, посуду и прочие вещи. Но детям сначала лучше все же дать тюри, Бет написала, что они сильно измождены. В дорогу малышам тоже нужно дать немного хлеба, ведьма кормит их на коротких привалах.

— Бедняжки, — огорчилась княгиня, но тут же обнаружила возникшую в ее хозяйственном уголке кучку мешков и корзин и взялась за их распаковку.

Древень помогал как умел, но вскоре выяснилась одна тонкость. Недостаточно получить от цветка подробные знания обо всех предметах, необходимо еще иметь навык обращения с ними.

За работой время пролетело незаметно, и Дора даже удивилась, когда древень, шепнув, что беглецы уже пришли, нырнул в мох.

— Бетрисса сказала, нас тут накормят. — Старая женщина в неимоверно потертом и сотни раз штопанном платье устало опустилась в мох прямо у входа.

— Так и есть, — приветливо кивнула кадетка, шагнув навстречу долгожданным гостям. — Я — Дора. Умывальня вон там, я могу помочь детям.

— Линка и сама справится. — Хельга оглянулась и кивнула на худую девчонку, прячущую за неровными сосульками волос изуродованное личико.

Дора невольно зацепилась взглядом за страшные шрамы и стиснула зубы, едва представив, какую нестерпимую боль испытала эта девчонка с диковатым взглядом зеленоватых глаз. И лишь уколовшись об этот недетский взор, глянула ниже.

«А дети-то где?» — едва не сорвалось с губ, но вбитые разбойником правила и упорные тренировки помогли не вскрикнуть от изумления.

Потому что сидевшие у ног девчонки тощие, облезлые щенки волков и лис и были беглыми детьми.

— Тогда идите все сюда, — рассмотрев напряженное ожидание в устремленных на нее взорах, приветливо позвала кадетка, стараясь, чтобы ее улыбка не имела ничего общего с любезно-пренебрежительными гримасками высокомерных знатных дам. — У меня в умывальне есть купель. А к тюре выдам по ломтику копченого мяса… думаю, оно малышам не повредит.

— Если они будут обедать без щитов, — буркнула ведьма, и это замечание снова было проверкой.

— Я думаю, им и купаться нужно без щитов, — легко откликнулась Дора, разливая тюрю по мискам и расставляя их по плоской каменной плите. — Вода тут теплая и целебная. А потом разложат вещички сушить и залезут под одеяла, в этом приюте у вас отдых шесть часов.

— А почему так? — прицепилась к этим словам Хельга. — Бетрисса нас отправила через четыре.

— Подходящее для приюта место найти было непросто, поэтому переходы разной длины, — кротко сообщила ей Дора, припомнив объяснения Тэрлины. — Поторапливайтесь, обед уже ждет.

Пока дети спали, сопровождающие простирнули их убогую одежку, развесили на самых высоких камнях и прилегли неподалеку от Доры, поглядывая на нее с интересом и недоверием.

— Когда уходить будем, едой поделишься? — наконец словно невзначай осведомилась ведьма.

— Конечно, вы же останавливаетесь передохнуть? Дать на привале малышам по куску лепешки — святое дело.

Дора отлично помнила, каким вкусным становился простой хлеб, прихваченный на прогулку в лес или на луга. Рядом с запущенным замком Марьено не было ухоженных парков и клумб. Да возле него и изгороди почти не осталось, хозяйственные селяне потихоньку растащили выпадающие от времени и бесхозности камни на постройку погребов и колодцев.

— И где ж вы столько еды возьмете? — вроде бы сочувственно вздохнула Хельга, но Дора расслышала в ее вопросе и сомнение, и недоверие, и затаенный интерес.

— Об этом мне ничего не известно, — мягко улыбнулась кадетка, сразу припомнив предостережение Тэри. — Но знаю, что в следующем приюте, у Октябрины, вам дадут горячее.

— А после Октябрины кто будет?

— Она вам и скажет, кто из сестер ушел на следующий приют.

— Вот как… — задумалась старуха, иначе ее назвать Дора не могла. — Ну, значит, там и узнаем. Нам, если на самом деле, все равно, лишь бы вы всех забрали. Самые смелые и дерзкие рабы в наказание работают в глубинных горячих выработках, добывают редкие минералы. Газы там ядовиты, долго никто не выдерживает.

— Я думаю… — заикнулась кадетка, помолчала и уверенно добавила: — Мы спасем всех. Не знаю, как, мое дело — как можно лучше выполнить свою работу: встретить вас, накормить и устроить на отдых. Но ты же видишь, как много предусмотрено и сделано? Значит, наши знают и про тех… в горячих шахтах.

Больше беглецы вопросов не задавали, но перед уходом, покормив детей и повесив за спину небольшой мешочек с мясом и лепешками, Хельга со вздохом обронила:

— Не пойму я, кто вы, и разгадать не могу, почему вдруг вспомнили о нас… Но лжи и зла не вижу, поэтому верю, что желаете добра… и хочу отдать тебе вот этот знак. — Она сняла с шеи неказистый медный амулет, грубовато выкованный в виде трех колец, продетых одно в другое, и вложила в руку насторожившейся кадетки: — Передашь Бетриссе… у вас наверняка есть способ. Пусть покажет тем, кто придет, это знак.

— Если ты хотела оставить этот амулет Бет, то почему сама не отдала? — нахмурилась княгиня. — Разве она показалась тебе подозрительной или солгала?