Вот я и стоял на ленточке, красиво перехватывая все мячи, летящие издали в ворота. А вблизи — никак. Вблизи все выжигали мои защитники. И Круминьш сегодня блистал — просто хоть медаль ему вешай. Сколько было поединков, столько и выиграл. Сколько дал пасов вперед — столько и дошло до наших. Умеет же, чертяка! Хорошо, что мне тогда удалось погасить его конфликт с Сэмом, и вроде поладили они. Ну, не то чтобы поладили, но Сэм на прибалта больше волком не смотрел, просто игнорировал его.

До Марка дошло, что нападающий противника ушел на край. Потом — на другой. Потому что по центру никто его не пропускал. Жестко не пропускал. В пределах правил, но дыхалку сбивало аж бегом, да и валиться раз за разом после четко выполненного подката тяжело.

Против чуть тяжеловесных «паровозов» тренер выставил скоростную пару нападающих, Цыбу и Ведьмака. А они, посидев в запасе, старались показать все, что умели. Чуть ли не вдвоем против всех защитников сразу — на одних пасах в касание, на стеночках. И на наглости, когда — пас в сторону, а сам прыгаешь между двумя. И если заденут крепко — так вроде нарушение. А если не заденут, так проскользишь по газону, а там и мяч тебя догонит, закинутый товарищем.

В общем, играли легко, с удовольствием.

А еще на трибунах были наши болельщики. И если сначала хозяева задавили массой и криком, то потом, когда игра выровнялась, и еще дальше, когда игровое преимущество явно склонилось в нашу пользу, все чаще и чаще стало слышно привычное:

— Впере-о-од, «Титан»! Впере-о-од, «Титан»!

И тут вдруг повезло их молодому нападающему. Он забежал с краю в штрафную. А центр перекрыли мои богатыри. Но мяч-то прошел. То есть они остановили игроков, а мяч покатился дальше. Тут и выбежал второй мелкий нап. Мягко так, стелясь над травой. Подхватил мяч и, торопясь, пока его не накрыли, черпачком закинул мне за шиворот. А не спи, не спи, вратарь!

Но повезло.

Штанга!

Возмущенно зароптали трибуны, кто-то в сердцах протяжно свистнул.

Димидко заметался по кромке поля и погрозил мне кулаком. Чую, в раздевалке он мне еще выскажет. Но я показал руками: понял, мол, не надо меня бить по голове, голова — я ею и думаю тоже.

И встал насмерть.

В общем, это был единственный момент у наших ворот, который можно назвать голевым.

Зато впереди ребята резвились.

Они отдавали мяч друг другу, уступая возможность забить гол. Прямо как в мультфильме, чуть не с поклонами, предлагая: мол, бейте вы, нет лучше вы, нет — вам нужнее. Это сагрило Димидко, он аж покраснел от злости — ну несерьезно же! Что за цирк⁈

Но тут набежал Микроб, перехватил мяч и запулил его в свой привычный правый верхний угол. Четко мимо вратаря.

Гол! 0:1!

И свисток.

Пора отдыхать.

А отдыхать как-то и не тянет. Такое ощущение, что еще минут тридцать без перерыва спокойно бы побегали.

Но правила — есть правила. Пошли слушать тренера.

Несмотря на результат, Димидко был зол и вставил пистон нападающим. Потом — мне, но я отлично его понимал, сам поступил бы так же Но все же поднял ладони:

— Понял. Больше не повторится!

— Остальные тоже поняли? — строго спросил он.

И все закивали, загомонили, типа, да, конечно, тренер, мы все поняли, да, не ругай нас, это нормально все, мы играем, мы в деле…

— А то, если кто и что, у меня вон скамейка скучает! — пригрозил Сан Саныч.

Скамейка в это время разминалась, а потому тренера не услышала. Менять Саныч никого не стал, игра шла, играть хотелось всем, и никто не хотел садиться на банку.

Второй тайм дался нам еще лучше.

Я собрался, сосредоточился и не пускал пенок. Защита не просто стояла, а временами убегала в полном составе к чужим воротам, создавая толкучку и большинство на локальном участке поля. Ну и нападение с краями…

В общем, снова отпасовались, погоняли мяч туда и сюда вдоль линии штрафной, показав, как писали в «Советском спорте», «титаническую тики-таку», а потом запустили внутрь Ведьмака и снабдили его мячом. Ну, он и распорядился, как учили: низом, под левую руку вратаря, чтобы ему неудобно было. И — гол. Гол!

2:0 в Москве! Ха! «Постой, паровоз, не стучите, колеса!»

Нет, я ждал, конечно, что у нас пойдет. Но слишком уж легко, что ли.

Последний штурм-навал от «Локомотива» тоже не прошел. Просто все встали перед моей штрафной и пинали мяч подальше и посильнее. А время шло и шло, шло и шло…

Семин сел на свое место и смотрел записи. И было понятно, что в эту игру Шпалыч уже не верил.

Так и закончилось — 2:0 в нашу пользу.

Поехали домой в хорошем настроении, и даже стращания Димидко, что тринадцатого июня нам предстоит ЦСКА, а это вам не тут, это, мать их так, армейцы Москвы, не сбивали с настроя. Мы — победили. Поднялись с самого дня, когда в нас никто не верил, и порвали всех, как Тузик грелку!

— Тринадцатого… — обреченно выдохнул Борода.

Он, похоже, верил во все: не только в руны и Перуна, но и тайные знаки, гадалок, шаманов и чертей.

— Если ЦСКА — черти, то да, бояться стоит, — пошутил Микроб, сообразил, что никто не понял и объяснил: — Тринадцатое — чертова дюжина, удачу должно приносить чертям. Они ж не черти, значит, мы в равных условиях.

— А-а-а, ну да, — протянул Борода. — Но все равно риск травмироваться большой.

Круминьш закатил глаза и закусил губу, чтобы не съязвить. А так хотелось, он аж задышал неровно, но ничего, сдержался.

Прошло полминуты, и Сэм, запрокинув голову, заржал. Сэм длинный, до него доходит, как до жирафа.

А мне предстояло дело более сложное, чем игра с ЦСКА: восьмого, в воскресенье, знакомиться со мной приезжает мама Дарины, Ольга Владимировна.

8 июля 2025. Михайловск

Мысль о том, что у меня будет теща, радовала все меньше и меньше. Обычно девушки нахваливают своих мам, говорят, что они самые лучшие и заботливые, в худшем случае — что ну да, теща, но ничего страшного. Дарина же накрутила меня по максимуму и составила целый акт, как вести себя с мамой.

— Не откровенничать, — повторял я, сидя за рулем и следя за дорогой. — Не вестись на провокации,