с самолета в московском аэропорту после того, как он провел несколько дней в Риге. Пока он там находился, была изнасилована и убита 12-летняя девочка; свидетель — вторая девочка, на которую также было совершено нападение, — смогла убежать, и она сказала, что убийца был человеком с хриплым голосом, называвшим себя Высоцким.

У настоящего насильника, говорит Шемякин, был хриплый голос, как у Высоцкого, и он был похож на него. Так что это было очень удобно для КГБ. Певца доставили на Лубянку, знаменитую тюрьму КГБ в Москве, и продержали там несколько дней.[348]22

Володя сказал мне, что за день до того, как он планировал повеситься в камере

— он приготовил веревку, — его вызвали на допрос к одному из начальников, который сказал ему цинично: “У тебя есть хорошие связи наверху. Действуй, исчезни”[349].

Есть постскриптум: “Однажды Марина рассказала мне, — вспоминает Шемякин, — что когда она выступала в Москве, появился отвратительный следователь, который мучил Володю. Он сказал: ‘Ну, Володя, ты не собираешься представить меня своей французской жене? И, кстати, — добавил он, — тот парень, который был похож на тебя… Мы поймали его. Он выпрыгнул из окна, когда мы схватили его, сломал себе ногу, но мы связали его и давно отправили в мир иной’. То есть они застрелили его, потому что в России наказанием за изнасилование является смерть”»[350].

Аресту в Риге предшествовала беседа на Лубянке в Москве — приведем фрагменты передачи «Человек и закон» (Первый канал, эфир от 21.01.2010), посвященные этой теме:

Людмила Абрамова: После спектакля Владимира Семеновича вызвали в КГБ, то есть за ним приехали к служебному выходу из театра и увезли. Я, с разинутым ртом и протянутыми руками вслед за этой машиной пробежав несколько шагов, поехала домой. В ужасе, конечно, в полном. В растерянности.

Голос за кадром: То ночное собеседование в КГБ с генералом Светличным не имело отношения к песням Высоцкого, хотя генералу они нравились. Поэта допрашивали об Андрее Синявском[351]. <…> Генерал КГБ по-дружески советовал не связываться с «подонками-правозащитниками», кое о чем сказал Владимиру, а о чем-то умолчал.

Л. Абрамова: Предупредил генерал, что некоторое время телефон будет на прослушивании и что он вообще советует вести себя осторожнее и не болтать лишнего.

Голос за кадром: В том же 1966 году, летом, Высоцкого приглашают на рижскую киностудию написать тексты песен для нового фильма. Инициатором вызова был Микаэл Таривердиев — композитор, хорошо знавший поэта по спектаклям Таганки. Главную роль в картине и песни своего друга исполнял Николай Губенко. <…> Перед отъездом из Риги в Москву на перроне вокзала его [Высоцкого] скрутили оперативники и затолкали в милицейский «Уазик». В отделении он оказался в одиночной камере.

Л. Абрамова: С ним разговаривают, как с последним презренным подонком. Он объясняет: “Я — Высоцкий, я — актер Театра на Таганке. Я работаю. Вот мои документы”. С отвращением на него глядят… Он говорит, что он там несколько раз был близок к безумию. У него отобрали все шнурки-ремни. Он бился головой об стену по-настоящему: не так, как истеричная женщина, — он хотел разбить голову.

Голос за кадром: Арестованному ничего не объясняют. Он не знает, что в Риге объявился маньяк, который насиловал и убивал своих жертв. Одна из потерпевших, по счастью, выжила. Она и сообщила приметы, совпадающие с описанием Высоцкого.

Л. Абрамова: Ему сказали, что будет опознание, что вот эта выжившая девочка, ее сейчас привезут и она должна будет его опознавать. И группа крови совпала, и песенки тот пел блатные.

Голос за кадром: В мучительном ожидании тянулось время. Вдруг дверь в камеру открылась. На пороге несколько офицеров милиции.

Л. Абрамова: К нему вежливо, с извинениями, приносят горячий сладкий чай, чтобы как-то подкрепить его, предлагают какие-то лекарства, дают успокоиться, возвращают все его вещи, все документы, приносят извинения. И когда он [спрашивает]: “Ну что, вы наконец-то разобрались, нашли этого мерзавца?” — они говорят: “Мерзавца еще будем искать”.

Голос за кадром: Всё объяснилось очень просто. Генерал КГБ Светличный, по-отечески предупреждая Высоцкого, умолчал, что за ним будет установлено наблюдение. Все его перемещения отслеживались — об этом чекисты сообщили милиционерам. Так что алиби у будущего народного любимца было стопроцентное.

Л. Абрамова: Когда Володя мне это рассказывал, не только я заплакала в момент этого рассказа, но и у него вот такие слезы в глазах. Володя просто бы покончил с собой или умер бы и без этого.

Голос за кадром: Сейчас трудно сказать, какой финал был бы у этой истории, если бы не такое надежное чекистское алиби. Высоцкий не любил вспоминать этот драматический эпизод, а когда приходилось — отшучивался: «Нет худа без добра».

В упомянутом здесь «ночном собеседовании в КГБ с генералом Светличным» речь идет о начальнике московского КГБ Михаиле Светличном, занимавшем эту должность до 18 октября 1967 года.

А незадолго до ареста Высоцкого у конферансье Бориса Брунова состоялся примечательный разговор с этим генералом: «В свое время нас с Зыкиной выбрали депутатами райсовета. Правда, потом, года через два, нас оттуда выгнали, потому что мы ничего не делали. А в то время по делам своей сотрудницы я, как депутат, отправился в КГБ, в городское управление КГБ. Фамилию генерал-лейтенанта я очень хорошо помню до сих пор — Светличный. Он был депутатом Верховного Совета России, такой симпатичный человек, с которым, как потом выяснилось, я был даже знаком. Мы с ним у кого-то в застолье встречались, но ведь он всегда был в штатском, и я даже не предполагал, что он такой большой начальник. Я ему рассказываю о своем деле, он обещает разобраться, а потом неожиданно говорит: “Как вы относитесь к Владимиру Высоцкому?”. Для меня это был неожиданный и непонятный вопрос: к тому времени я лично ни одной Володиной кассеты не слышал.

— А почему вы меня спрашиваете об этом?

— Да вот, он пишет такие песни, он разрушает наш строй… У нас есть желание отправить его на 101-й километр…

— Минуточку. Он — талантливый человек, он только что сыграл Галилея в театре [премьера спектакля «Жизнь Галилея» состоялась 17 мая 1966 года. — Я.К.], он прекрасный актер “Таганки”, он пишет замечательные песни. И ничего такого я в этих песнях не слышал.

— Как вы не слышали? А это?

И он мне врубает магнитофон, а там Володино: евреи, евреи… еще что-то про Берию…

Я послушал, и мне это очень понравилось. И я этому генералу КГБ (жив он, не жив, но он потом