Это происходит мгновенно, разве что Феникс падает на пол как в замедленной съемке, – а потом все в пещере резко оживает.

Бросившись к Финнли, Лонан выбивает шприц из ее руки, и тот отлетает к дальней стене.

– Хватай шприц, Иден! Усыпи ее!

Я замираю, разрываясь между Лонаном и Финнли и не зная, кому из них верить, но затем на Лонана нападает и Касс. В глазах Касса читается напряжение, сдобренное яростью. Он в приступе бешенства пытается ударить Лонана зажатым в кулаке шприцем. Тот ловко уклоняется, но игла едва не задевает шею.

Бросаюсь за упавшим шприцем, но Финнли успевает первой и налетает на меня. У нее столь же безумный взгляд, что и у Касса. Неужели это та самая девчонка, которая сбежала со мной с заминированного берега и помогала мне в управлении лодкой, когда мы плыли к острову? Что с ней вообще случилось?..

Столкнувшись, мы с размаху падаем на пол пещеры. Финнли барахтается, стараясь выбраться из-под меня, выгнуть руку так, чтобы вонзить мне в кожу иглу, но я крепко держу Финнли.

Наконец, я выдираю из ее железной хватки шприц.

В плечо? В шею? В бедро?..

– Укол ее не убьет… Давай! – командует Лонан. – Куда угодно!

Целюсь примерно в то же место, куда она попала Фениксу, но Финнли дергается, не желая сдаваться, и игла вонзается не в плечо. Чуть ниже ключицы выступает бусинка крови.

Вот теперь все действительно кончено.

Со лба падают капли пота. Прическа, которую я сделала утром, растрепалась. В пещере царит тишина, которую нарушает лишь тяжелое дыхание – мое и Лонана. Касс, обмякнув, лежит там, где его настиг укол.

– Что… – выговариваю я, пытаясь отдышаться. – Что это было?!

Лонан, расхаживая туда-сюда по пещере, пробегает обеими руками по волосам, почесывает щетину. Он разъярен – не представляю, во что может вылиться его гнев. А вдруг в этом есть и доля моей вины? Лонан стискивает кулаки: похоже, хочет что-нибудь ударить, но сдерживается. С трудом.

– Серьезно, Лонан, – настаиваю я, – что стряслось? Тебе многое известно, и ты понимал, как их вырубить. А ведь она могла меня убить! Я могла умереть!

– Не умерла бы, – отзывается Лонан, поеживаясь. Он потрясен.

– Может, и не от шприца, но…

– Ладно, – Лонан вскидывает обе руки, сдаваясь. – Ты права… Иден.

Он меряет шагами пещеру. Вновь пробегает рукой по волосам.

– Седативного средства хватит на два часа. Оно не убивает, а нейтрализует. Но бояться стоило не только иглы.

Дыхание дается мне тяжело, словно с каждым разом я пытаюсь втянуть годовой запас кислорода. Я не могу оправиться от шока: в обычном состоянии дышать, оказывается, очень легко – ровно до тех пор, пока эта возможность не исчезает.

– Значит, у тебя есть два часа, чтобы поделиться со мной информацией, – продолжаю я, когда оказываюсь способна связно выражать свои мысли.

Я победила. Лонан кивает.

– Захвати сыр и хлеб, – бормочет он, направляясь к выходу из пещеры. Его темный силуэт выделяется на фоне ярко-зеленой листвы. – Давай прогуляемся.

– Я бы на твоем месте мох не трогала, – замечаю я, когда Лонан почти добирается до плоских камней, обрамляющих свод пещеры.

– Я, пожалуй, рискну, – отзывается Лонан, но украдкой следует моему совету. – Идешь?

– А почему мы не можем поговорить здесь?

– Судя по всему, пещера – точка запуска, – отвечает он, оставляя меня в полном недоумении. – Нельзя, чтобы они нас подслушали.

Опять какие-то «они».

– Они – то есть Финнли и Касс?

– Нет. – Лонан быстро подтягивается и забирается наверх. Устраивается на каменном своде пещеры и протягивает мне руку: – Передай мне еду, а сама залезай сюда, хорошо? Тут мы и поболтаем.

Передаю ему хлеб с сыром и повторяю весь его путь. К счастью, долго карабкаться мне не приходится. Кроме того, сверху открывается потрясающий вид: бесконечное голубое небо и россыпь зелени внизу. Можно подумать, что мы решили устроить пикник на залитом солнечным светом поле, а за ним поблескивает гладь безбрежного океана.

Меня вдруг охватывает дикое желание расхохотаться.

– Ты чего?

– Нет, ты посмотри на нас!

Вот, к примеру, Лонан в его прикиде а-ля современный пират. В другой жизни он был бы, скажем, звездой футбола. Как минимум – королем выпускного. За него проголосовали бы все любители таинственных плохих парней. И взять меня – девчонку, которая на собственном горьком опыте узнала, на что способна. Благополучие, длившееся годами, сгорело в огне жестокого нового миропорядка, оставляя вместо себя суровый выбор: или ты становишься сильной, или тебя не станет. Я никогда не считала себя особенно сильной, но то было раньше, а сейчас… Что ж, я ведь пока еще жива, верно?

– Посмотри на нас, – повторяю я. – А представлял ли ты в детстве, что однажды попадешь на остров, где будешь лазить по камням и вкалывать друзьям вещества, чтобы защититься?

Лонан почти улыбается – впервые с тех пор, как мы познакомились.

– Нет, – отвечает он. – Никогда такого и вообразить не мог.

Затем он надолго умолкает, глядя вдаль, на океан. Мне не хочется прерывать душещипательную сцену, которая, вероятно, разыгрывается у него в голове, но сейчас не время для сантиментов.

– Я слушаю.

Пояснять не приходится. Он в курсе, чего я от него добиваюсь.

– Все очень сложно, – говорит он и опять пробегает рукой по волосам.

Жест, насколько я могу судить, означает, что ему неуютно и он не понимает, как себя вести.

– Расскажи про войну. Какова она с твоей точки зрения? Ну а я заполню пробелы.

Лонан смотрит на мой палец, на котором набито мое имя, вечное клеймо собственности Волков.

– Начни ты, Иден, идет?

Всего времени на свете, всех слов на свете не хватило бы, чтобы описать сотни минувших после Зеро дней. Упоминаю лишь самое основное: трагедии на Кирибати, затопление побережий, появление спасителей в лице компании «ИнвайроТек». Проще было бы перебраться на Луну и основать там колонию, чем получить клочок земли в спасительном Убежище.

Как те, кто устал от тяжелой работы за гроши, от жажды и болезней, превратились в Стаю.

И они неожиданно нанесли мощный удар – отлично организованный и слишком успешный для подпольного движения.

Бывших богатеев расселили по баракам вдоль побережья, где опаснее всего – ведь морских дамб не было и в помине.

Затем случился переломный момент: главари движения сняли маски, заявили о себе как о Вожаках Стаи, и ситуация резко ухудшилось. Глобальный альянс попытался вмешаться, но тогда война охватила остальной мир.