Не знаю, уместно ли попросить его об ответной ласке. Вытягиваюсь рядом с ним, но тут же вскакиваю.

— О боже! Полинка! Который час?!

Кряхтя, Демид откидывается на спину и подносит руку с часами к глазам.

— У нас еще сорок минут. Не переживай.

— Ты серьезно?! Ну-ка, быстро вставай! Там пробки!

Пролезаю между канатов, спускаюсь вниз и мчусь в раздевалку, на ходу стягивая с себя футболку. К черту стеснение! После того, что я только что сделала — оно уже явно лишнее. Стоит об этом подумать, как мои щеки начинают гореть. Я быстро переодеваюсь и выскакиваю в зал, не глядя на Демида.

— Готова?

— Угу, — мямлю я.

— Тогда запрыгивай в машину, а я тут все закрою и поставлю на сигнализацию.

Пользуясь предлогом свалить, выхватываю из рук Демида ключи и выбегаю на улицу. Поверить не могу, что я только что сделала! Поверить не могу… Не иначе, в меня вселился какой-то демон. Но… ведь ему было хорошо? Правда? Запрыгиваю на сиденье, приближаю пылающее лицо к зеркалу и впиваюсь взглядом в отражение собственных глаз. И совсем, вот совершенно себя не узнаю в этой порочной девице.

— Ну, привет, грязная развратница. Будем знакомы, — говорю я и смеюсь… Не знаю, может быть, потом меня и накроет откатом. Если честно, не хотелось бы… Я устала все усложнять. Устала бояться. Мне больше не хочется тащить на себе груз прошлого. Я почти решила сбросить его… почти.

— И по какому поводу смех? — спрашивает Демид, впуская вместе с собой в салон ноябрьскую прохладу и пряный аромат секса.

— Да, так… Не бери в голову, — отмахиваюсь я.

— Ну-ну.

Он тоже улыбается. Заводит мотор, но, так и не тронувшись с места, обхватывает большим и указательным пальцами мой подбородок, заставляя на себя посмотреть.

— Ты в порядке? — немного хрипло спрашивает он. Улыбаюсь подрагивающими губами и уверенно качаю головой. — Точно? — на всякий случай переспрашивает Балашов.

— Я в полном порядке. Почти…

— Что не так? — тут же напрягается Демид, и хватка его пальцев на моем лице становится ощутимо сильнее. Я каждой клеткой чувствую его напряжение. Так мило… Он совершенно не уловил моего намека. Не распознал, что я просто его дразню. Впервые вот так… интимно. Пьянея от собственных ощущений, наклоняюсь к его уху. Терять мне уже нечего. Он теперь знает, какой я становлюсь рядом с ним…

— У меня в трусиках настоящий потоп, и все сводит от желания кончить. А так… Все в порядке, да… В полном порядке, я бы сказала, — шепчу, обдавая жарким дыханием шею, прикусываю мочку и только потом отстраняюсь.

— Полинка, — трясет головой Балашов, не то мне, не то себе напоминая о том, почему мы должны были прерваться.

— Угу… Наша дочь. Нам нужно забрать ее из детского сада. Помнишь? — улыбаюсь, чувствуя себя уверенной все сто, как может быть уверена в себе лишь женщина, полностью довольная жизнью.

— Черт! — ругается Демид, дергает рычаг переключения скоростей, жмет на газ и, визжа шинами, выезжает с парковки. А я смеюсь. Утыкаюсь лицом в наши переплетенные руки и хохочу, что есть силы. И мое настроение совершенно не портят воспоминания из прошлого, которые навеяла наша спешка. Помню, в последний раз мы так гнали в больницу, после того, как я провалилась под лед…

Меня будят спазмы, сковывающие низ живота. Спросонья я не сразу вспоминаю, что случилось. Мне ужасно жарко. Я не могу понять, зачем Демид набросил на нас столько одеял. Это какая-то новая пытка?! Злюсь, а потом вспоминаю…

— Демид! Демид! Да проснись же ты!

— Что такое? Что-то случилось?

— Да! Скорей! Кажется, мне нужно в больницу…

Он вскакивает мгновенно. Я так не могу… Меня мутит от страха и паники.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Одевайся. Вот твои вещи… Я пока прогрею машину! Ты как? Справишься?

— Я не знаю… Мне нужно посмотреть, не началось ли кровотечение. Я… ты не мог бы побыть со мной?

Наверное, нет ничего глупее этой просьбы. Но мне кажется, одна я не справлюсь. Именно в этот ужасный момент ко мне приходит осознание. Я беременна. И могу потерять своего ребенка. Своего… Понимаете? Не насильника, не Балашова… А своего. Крохотного мальчика… или девочку. Сладкого, с розовыми пяточками и малюсенькими, будто прозрачными, пальчиками…

Демид откашливается:

— Да. Конечно. Я побуду с тобой. Пойдем?

Он протягивает мне свою широкую ладонь, и я ухватываюсь за неё, как за единственный оплот в этом страшном изменчивом мире. Я не испытываю неловкости, когда стаскиваю с себя трусики. Только радость от того, что второй рукой держусь за него.

— Ну, что?

— Есть немного крови…

Меня начинает трясти. Я вскидываю наполненный ужасом взгляд, но волна моей паники разбивается о гранит спокойствия и уверенности его глаз.

— Все будет хорошо, слышишь? Я не дам, чтобы с вами что-нибудь произошло. Скажи, что ты меня понимаешь?

Послушно киваю головой и еще крепче вдавливаю ногти в его запястье.

Демид

Впервые за долгое время я счастлив. Мое тело такое легкое, что, кажется, дунь Марьяна — я улечу прямо в приоткрытое окно Хаммера. Улыбаюсь, как идиот, всю дорогу до сада и сжимаю ее ладошку.

— Ты похож на огромного кота, обожравшегося сметаны, — улыбается моя девочка. Выпускаю ее пальцы. Веду рукой вниз по бедру, еще не до конца веря, что мне позволены эти вольности. А Марьяна жмурится, забравшись на сиденье с ногами, и… позволяет мне себя лапать. И знаете, этим она меня здорово обнадеживает. Потому что обычно, когда мы заходим так далеко, Марьяна тут же от меня отстраняется.

Хотя… Видит бог, так далеко мы еще не заходили.

— Ну, вот! Ты опять делаешь это!

— Что? — смеюсь.

— Облизываешься… сыто и довольно.

— Завидуешь?

Кайфую от нашего непринужденного флирта, веду пальцем по подъему её маленькой ступни… Мне немного жаль, что нельзя продолжить прямо сейчас, но, может, так даже лучше. Я больше не хочу рисковать. И готов продвигаться вперед так медленно, как только она захочет. Главное, что мы больше не стоим на месте. Учитывая то, что столько лет мы не могли с ней не могли подобраться даже к отметке старта это — большой прогресс.