паркует машину прямо во дворе, если собирается кататься по делам, но и тачки в пределах видимости нет. Пока поднимаюсь по ступенькам наверх, наталкиваюсь на какую-то бабку с мусорным ведром, которую чуть не сбиваю с ног. Она выплевывает мне в спину порцию брюзжания, и я даже на мгновение задерживаюсь, прикидывая, станет ли мне легче, если я спущу старую каргу с лестницы. Вряд ли.

Звоню в дверь Макса. Снова и снова нажимаю на кнопку, выдавливаю из звонка сначала короткие, потом - длинные трели, но с обратной сторон не слышно ни шороха. Даже когда окончательно выхожу из себя и ударяю ногой в дверь, там все равно тишина. Если Сабуров дома - он, по крайней мере, хотя бы подошел проверить, кто так настойчиво ломится к нему в гости, а я бы точно услышал хотя бы звук шагов.

— Молодой человек, я сейчас полицию вызову! - слышу скрипучий брюзжащий голос позади себя и, когда оглядываюсь, узнаю ту самую старуху с ведром, которая опасливо шаркает мимо меня до соседней двери. - Что вы тут хулиганите?!

Я могу сделать себе приятно и разделаться с ней прямо здесь - просто сомкнуть ладони на старой шее и посмотреть, как это тщедушное тело испустит последний вздох. А потом подбросить Максу «подарочек» и как минимум посмотреть, как он будет выкручиваться. Мысли об этом пропускают по телу приятную дрожь, но, когда доходят до головы, мозг выбрасывает красный флаг: меня видели, мою машину тоже, наверняка найдется парочка видеорегистраторов, которые засекли, как я заходил в подъезд.

— Прошу прощения, - выцеживаю из себя буквально через силу, - но мой друг не выходит на связь. Не то, чтобы мы все время друг друга предупреждаем, но он уже пару раз вот так же пропадал, и потом мне приходилось… гммм… заниматься его лечением в определенных заведениях.

Надеюсь, в ее сухой башке остались хотя бы какие-то клетки мозга, чтобы она поняла, куда я клоню.

Старуха подозрительно осматривает меня с ног до головы. Замечаю, что держит ключ от двери так, будто в случае чего собирается фехтовать им, как мечом.

— Ваш друг? - переспрашивает с прищуром, становясь похожей на облезлую сутулую кошку.

— Максим Сабуров, - спокойно называю его имя, а потом описываю приметы: - Мой ровесник, высокий, с татуированными руками, ездит на большом черном внедорожнике.

Она снова окидывает меня недоверчивым взглядом, а потом скрипит:

— Ваш друг, молодой человек, здесь уже давно не живет. Странно, что вы этого не знаете.

— В смысле? - Я чувствую боль в затылке, похожую на пропущенный удар. - Я был у него недавно. Пару недель назад.

— Он иногда приезжает, - передергивает плечами старуха, внимательно изучая каждую деталь моего гардероба. Наверное, я сильно ее недооценил - сейчас бабка наверняка запоминает все мои приметы, чтобы потом, если потребуется, слить их полиции. - Но вещи вывозил еще в начале осени.

— И когда он появлялся последний раз? - Я отступаю от двери, сую ладони в карманы брюк, показывая, что абсолютно и полностью безопасен. Даже корчу что-то похожее на разочарование. - Он ничего мне не говорил. Мы… немного повздорили из-за женщины, я подумал, что он снова запил и поэтому не хочет со мной разговаривать.

Карга заинтересованно прищуривается, но вместо того, чтобы вывалить на меня всю информацию, которую точно знает, пятится до двери и ловко сует ключ в замочную скважину. Ныряет в квартиру и напоследок плюет из-за двери:

— Если вы через минуту не уберетесь - я вызываю полицию.

Я был бы полным идиотом, если бы и после этого продолжал долбиться в пустую квартиру.

Сажусь обратно в машину.

Отматываю назад все наши последние встречи. Вспоминаю, что у него и правда стояли коробки, а на полках было пусто. Я спросил, что это он затеял и почему-то повелся на отмазку о ремонте. Помню, что пару раз заезжал к нему, но тоже не застава дома. Правда, тогда он был на связи, и я снова не придал этому значения. И все остальные разы Макс предлагал встретиться черте где, лишь бы не у него.

Чувство, что меня лихо поимели, подкрадывается сзади и наносит еще один удар, от которого хочется блевать. Как будто все это время, каждый день и каждый час, эта тварь, называющая себя моим лучшим другом, вставляла хер мне в зад и использовала, словно какую-то шлюху.

Я снова ударяю телефоном по приборной панели.

Опять и опять, пока экран не покрывается паутиной трещин, а на пластике образуются глубокие вмятины.

— Тварь! - ору куда-то перед собой, воображая, что вдалбливаю острый край телефона в его ухмыляющуюся рожу. - Сука!

Останавливаюсь только когда понимаю, что в кармане пиджака вибрирует второй телефон. Туда сейчас звонит в основном только Виктория. Надеюсь, хотя бы у этой мартышки есть хорошие новости, потому что, если она тоже пытается меня поиметь, трахаясь с Карповым просто так и прожирая мои бабки - я устрою ей такой «жест благодарности», что после этого ей придется продать обе почки, чтобы оплатить работу пластического хирурга и стоматолога.

— Я готов услышать только, что у тебя что-то есть, - говорю без приветствия и резко сдергиваю галстук. Он почему-то ощущается как удавка.

— Голос у тебя не очень, - пьяным голосом булькает Виктория.

— Хочешь, чтобы я приехал и лично посвятил тебя во все подробности своего «хорошего настроения»?

— Кто-то очень злой. - Она как будто пускает ртом пузыри, потом громко икает и, наконец, говорит причину звонка: - Приезжай, дорогой, есть новости. На целый золотой «гвоздь» в красной кожаной коробке.

Если у нее действительно что-то важное - я готов заплатить даже такую цену.

Чтобы добраться до дома Виктории, мне нужно минут сорок - в обеденное время пробки такие, что даже хочется бросить автомобиль как есть и пойти пешком, лишь бы поскорее добраться до источника хороших новостей. Надеюсь, что хороших. Для мартышки лучше, если это будет именно так, в противном случае ей предстоит пережить на самые приятные минуты в своей жизни в компании с разочарованным мной.

Хотя, наверное, сейчас я достиг того пика настроения, которое можно назвать «взбешенный».

Если Макс действительно переехал и перестал выходить на связь, то для этого должна быть веская причина, учитывая, что официально мы никак не ссорились и в последний раз вполне цивилизованно пообщались в том долбанном тире.