- Шутишь?

- Деньги принадлежат вашему деду, - пожимаю плечами. – Ему и решать, а красть финансы явно плохой вариант.

- Лучше оставить все сучке Алисе? – оскаливается Джокер. – Или ее ублюдочному папашке?

- Если ваш дед решит…

- Плевать я хотел на его грязное бабло, - отрезает Захар, спрыгивая вниз. – Особенно после той аферы, которую он провернул с моей девушкой.

Парень обнимает меня, притягивает вплотную, впечатывает в мускулистое тело, обдавая жаром.

- Малышка, - улыбается, глядя в мои глаза.

Я обнимаю его, привстаю на цыпочки, чтобы прижаться губами к уху и прошептать секретное прозвище:

- Сахар, - ни с кем не хочу делиться. – Сахарочек.

- Ой, у меня сейчас все слипнется, - брезгливо выпаливает Джокер. – Леднов, забудь, у тебя нет шансов. Ты смотри, как приклеились. Их бы в рекламу майонеза. Такие счастливые, что аж тошно.

- Заткнись, они заслужили, - отмахивается Демид.

Последующая перепалка проходит мимо моих ушей. Я ничего не вижу и не слышу, растворяюсь в зеленых глазах. Захар подхватывает меня на руки, несет к океану.

- А ты все закончил? – спрашиваю. – Я думала, потребуется больше времени, чтобы разобрать и запустить все устройства.

- Демид займется, - следует короткий ответ. – Потом я подключусь и проверю, доделаю пару этапов.

- И какой у тебя сейчас план?

- Стандартный, до жути скучный, - ухмыляется и выдыхает прямо в мой приоткрытый рот: – Никогда тебя не отпускать.

Захар быстро продвигается вперед, шагает порывисто и решительно, уносит меня все дальше от ребят. Солнце в зените, на небе ни единого облака. Я прищуриваюсь, зажмуриваюсь против воли. Яркие лучи не оставляют другого выбора. А так тянет смотреть на парня, вглядываться в резко очерченные, но до боли красивые черты, скользит взглядом по каждой линии, жадно впитывать.

И тогда я рисую его. Мысленно. Выписываю один штрих за другим в своем воображении, создаю живой портрет.

Мои руки обвивают мощную шею, пальцы проходятся по каменным мускулам. Под гладкой кожей таится дикая и бешеная сила, жар ощущается физически.

В этот момент я отчетливо понимаю: не смогу его отпустить, никому не отдам. Мы сошлись опять не для того, чтобы разойтись.

Я прогоняю прочь тревогу. Стараюсь не размышлять о том, что произойдет, если парни слишком поздно активировали ту защиту, если Демид просто храбрится, а положение у нас в реальности жуткое, чудовищное, критическое. По следу идут проклятые ищейки из «Клетки», а еще люди, отправленные Германом Громовым, при подобном раскладе даже неизвестно, кто хуже, кто представляет больше опасности.

Я отметаю все и улыбаюсь. Легко, искренне. Только вдруг осознаю, мне нечем дышать. Кажется, легкий морской ветер заставляет мои губы задрожать. Ком забивается в горле, колючий и ледяной, сглотнуть его нереально.

Черт, это что-то нервное. Болезненная судорога сводит сердце, под ребрами струится холод, течет по венам, намертво сливаясь с кровью.

Слезы срываются с ресниц, стекают по щекам. Лихорадочно вытираю их тыльной стороной ладони, мотаю головой, пытаясь рассеять мираж.

- Что случилось? – спрашивает Захар.

Парень ставит меня на песок, а потом усаживается на какой-то скалистый выступ и привлекает ближе, обхватывая за талию, делает так, что я занимаю место у него на коленях, прижимает спиной к своей стальной груди, закрывает от всего.

- Соня, говори, - тихо требует он, утыкается лбом в мой затылок.

- Все в порядке, - посмеиваюсь и пожимаю плечами. – Это от солнца, слишком ясный день, ярко светит, вот и…

- Здесь солнца нет.

Верно. Сейчас мы оказываемся ограждены холмами и скалами, укрываемся в тени. Тут нечто вроде бухты, уютное убежище. Отсюда не видно наш дом, не слышно оживленный спор Джокера и Леднова. Только ветер шепчет, ласкает лицо. Волны плещутся, мягко ударяются о берег. Морской аромат заполняет легкие. Я будто пропитываюсь солью изнутри. Стопы утопают в рыхлом песке. Хочется задержать время, сжать в руках, замедлить неумолимый бег вперед.

Запах океана. Запах свободы. Как таким надышаться? Всегда будет мало. Сейчас мир вокруг похож на сбывшуюся мечту. Райский уголок вдали от цивилизации. Можно потеряться, скрыться от реальности.

Захар поворачивает меня лицом к себе, теперь мои ноги раздвинуты, обхватывают крепкие бедра парня. Ладони движутся по мощным плечам.

Наверное, это превращается в рефлекс. Трогать его. Прикасаться.

Мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Я как будто растворяюсь в пылающем темном водовороте. Омут затягивает все глубже. Ныряю, очертя голову.

- Я тебя не отдам, - чеканит Захар. – Не отпущу.

- И я, - повторяю в тон ему.

- Тогда почему боишься?

- А это всегда страшно, - роняю тихо. – Когда есть, что терять. Слишком много всего происходит вокруг. Слишком сильные у нас враги. Почти никому нельзя доверять. Ощущаю себя, как на войне.

- Мы должны были встретиться иначе, - хрипло бросает он.

Короткая фраза. Резкая. Каждое слово пронизано горечью, невыразимой тоской по несбыточному.

Иначе? Да, возможно. Только теперь ничего не поменять, не отмотать.

Жизнь – такое кино, из которого трудно вырезать кадры. Разве тебе дадут шанс переснять? Переписать готовый сценарий?

- Хватит, - шепчу.

Я подаюсь неясному порыву и прикладываю палец к его губам. Больше не хочу обсуждать эти мрачные темы. Я знаю, надвигается гроза, грянет гром. Знаю, это неизбежно. Так лучше поймаем и продлим мирный момент.

Внутри раздрай. Часть меня жаждет сбежать на край света, тянет сорваться и мчать на полной скорости. Но разум четко осознает: нас найдут в любом случае. И раз это неизбежно, то пусть удавятся от зависти. А мы будем счастливы. Столько, сколько получится. Хоть день. Хоть час. Хоть миг. Не важно. Только бы вместе. Проживем наше время до самого конца.

- Давай искупаемся, - говорю и киваю в сторону океана. – Прошло несколько дней, а мы ни разы не плавали здесь. Пора