— Ничего, время у нас теперь есть! Слышали, что министр сказал? Он костьми ляжет… Холодова в Генеральные не пропустят!

Карл Ильич скептически усмехнулся. Его серые, почти стальные глаза лукаво прищурились, и он загадочно произнес:

— Посмотрим… Поехали!

Черный «Мерседес» тихо заурчал двигателем и плавно тронулся с места, унося трех странных людей подальше от эпицентра борьбы за паранормальность.

Конгресс уфологов продолжался еще два дня. Но уже по накатанному руслу. Без особых потрясений. Хотя и в обстановке превосходства над неведением остального человечества. На заключительном банкете символически пили «Пятизвездную» водку. Председатель толкнул вдохновенную речь, призывая делать взносы в общее дело сокрытия чудовища Несси от лохов. Братья-уфологи покорно полезли в карманы.

Директор дома отдыха Казимир Лукич Садомов, нагрузившись по самые брови «Пятизвездной», денег не дал. Его материальной оболочке хотели нанести внешние повреждения. Но он, не дожидаясь побоев, привычно метнулся к медпункту в объятия дружественной по разуму фельдшерицы.

Наступала ночь. Планета вращалась по обычной орбите, поворачиваясь к Солнцу за… То есть западным полушарием. На окрестности города Санкт-Петербурга крадучись наползали новые сутки. Пьяные уфологи нестройно пугали Луну специфическими песнями про свет далеких планет и Землю в иллюминаторе… Потом они уснули.

И лишь старший администратор «Привета» не смыкал до рассвета глаз. К концу недели планировался ежегодный шабаш сатанистов. Нужно было тщательно подготовиться к приему гостей. Он сидел внутри нарисованной мелом пентаграммы и отливал свечи из черного воска. В строгом соответствии с рекомендациями журнала «Демон тудэй»…

Карл Ильич вылез из уютного нутра «Мерседеса» на мощеное крыльцо перед зданием Ассоциации Паранормальной Астрофизиологии. Он был задумчив. За ним из машины в стылую питерскую атмосферу выскочили два бизнесмена от уфологии. На широких просторах их жуликоватых физиономий блуждало недоумение. Страшный колымский киллер шагнул к дверям. Директор с заместителем двинулись следом. И тут Теплый резко обернулся. Его тонкие губы скривились в ледяной усмешке.

— Что там этот партан про Генерального прокурора штохнул? — негромко спросил он.

— Сказал? — неуверенно переспросил зам.

Более догадливый директор ткнул его в бок и поспешно доложил, не скрывая удовлетворения:

— Хрен теперь Холодов в Генеральные пролезет! Министр костьми ляжет, а не пропустит! Так что можно эту сволочь валить спокойно. Большого шума не будет!

Улыбка Теплого поползла куда-то в левый угол рта, обретая по дороге ехидную насыщенность. Он небрежно взял директора за пуговицу и притянул массивное тело поближе к себе. Слова, произнесенные пронзительным шепотом, будто хлестнули барыгу по лицу:

— Это еще не факт!

— Что не факт? — робко пискнул заместитель.

— Все не факт! — отрезал Теплый. — Если он собрался стать Генеральным прокурором, значит, станет. Порода такая! Уж я-то знаю. А тех, кто мешает…

Несмотря на недоговоренность, последняя фраза прозвучала жутковато. Бизнесмены поежились. Но человеку свойственно надеяться на лучшее. Директор пошевелил дрожащей челюстью и, преодолевая испуг, забормотал:

— Да кто его назначит?! Даже если Президент указ подпишет, все равно Дума не утвердит. Прокатит его Москва!

Внезапно в глазах Теплого колыхнулся азартный огонек. Карл Ильич перестал тянуть директорскую пуговицу и многозначительно хмыкнул:

— Москва? А кто такая — эта Москва?! Посмотрим! Назначат, не назначат… Тут рисковать не стоит. — Он решительно развернулся и двинулся в сторону «Мерседеса», продолжая бормотать: — Вы тут гуманьте помаленьку, а мне в столицу надо… По делу…

От такого поворота событий зам поперхнулся собственной слюной, а директор возмущенно захрипел, как спившийся оперный бас, пытаясь встать на пути киллера:

— Зачем в столицу?! А как же прокурор?! Его же валить надо!

Однако жалобный монолог ошалевшего руководителя Ассоциации Теплого не остановил.

— Ты не в свои дела не лезь… капиталист! Твое дело — капусту за метеориты получить. И отправить куда надо. А что с прокурором делать — моя забота! — процедил матерый зек и сел в машину.

Водитель опустил боковое стекло и вопросительно мотнул головой. Директор ошарашенно кивнул, не в силах противиться посланнику кошмарного колымского криминала. «Мерседес» равнодушно фыркнул выхлопной трубой на чуждую ему человеческую суету и отбыл.

На зал заседаний Государственной Думы рухнула тьма. Кто-то выключил свет. Видимо, произошел очередной сбой в непростых взаимоотношениях Главного Энергетика и какой-нибудь законодательной власти. Такая шутка во время заседания всегда придавала прениям особой остроты. В том смысле, что дебаты сразу переходили в азартную потасовку на грани поножовщины. Струями текли сок и минералка, заливая лица оппонентов. Представители парламентского меньшинства злобно кусались, компенсируя недостаток политического веса. За что дрались, никто толком не знал. Но обсуждать законопроекты в потемках все равно было невозможно, и возня продолжалась. Бились молча, чтобы не делиться весельем с болтливой прессой и ни черта не соображающим в политике народом. Доставить удовольствие электорату считалось признаком дурного тона.

Около сорока минут все шло, как обычно. Всем известный голос традиционно кричал:

— Подонки! Подонки, однозначно!..

Правящая партия побеждала. Бой переходил в партер. Количество телесных повреждений почти дошло до критической отметки. И в этот момент, нарушая все законы политкорректности, раздался голос. Он звучал откуда-то сверху, из-под потолка.

— Братья и сестры! — пронеслось над побоищем. — Остановитесь и внемлите!!!

Еще несколько секунд, пока по залу гуляло эхо, драка продолжалась. Энергичный молодняк, не прошедший суровую школу жизни, оживленно пыхтел, не понимая глобального значения прозвучавших слов. Но старшее поколение замерло как по команде. Постепенно, не встречая сопротивления, застыли и остальные. Последние очаги активности потухли сами собой. В Думе стало тихо и почему-то страшно. Гнетущее ощущение присутствия чужой непререкаемой воли заползло в разгоряченные души депутатов. Многие из них попали на вершину власти благодаря бурному диссидентскому прошлому. Многим доводилось слышать рассказы о политических зонах рухнувшего режима…

Сначала невнятно, потом нарастая, от ряда к ряду покатился гул. В нем сплелись недоумение, оторопь и зарождающееся узнавание. Наконец шум достиг почетного президиума. Опытный политический боец, бывший когда-то безродным космополитом, а ныне возглавляющий Партию национального единства, сполз со стула. Голос, рухнувший из темноты на Думу, он узнал сразу. В его годы уже поздно было прикидываться идиотом. Поэтому аксакал депутатского корпуса открыл рот и первым выдохнул страшное знание в массы: