безразлично взиравший на окрестности – тяжело вздохнул. Савушкин покачал головой.

– Витя, не вздыхай. И похлеще ситуации были. Надо нам на ту сторону. Мы ведь дальняя разведка, сам в Будапеште это говорил.

Некрасов хмуро глянул на командира.

– Так то во время войны было….

– А для нас война кончится, когда нам об этом подполковник Трегубов скажет. А пока – давай наверх, буди наших. Кстати, и ротмистра бойцам вели сматывать удочки.

– Есть. – Буркнул Некрасов и тотчас исчез в проёме подъездной двери. Савушкин, обернувшись к комбату, промолвил:

– Пётр Николаевич, ваши знают, кто мы такие. Тут какую личину ни надень – всё бесполезно. Есть идеи?

Кучинский хмыкнул.

– Тоже мне, нашли проблему… Дезертиры. Обычное дело. Решили плюнуть на Советы и податься с нами на Запад. Тут и придумывать ничего не надо, у меня в батальоне человек сорок таких, пристали по дороге, пока мы шли по Протекторату… Остарбайтеры, военнопленные, какие на чешских заводах работали, «хиви» из местных частей, вспомогательный персонал зенитных батарей… всякой твари по паре, в общем. Вы на их фоне вообще ничем выделяться не будете. Не робейте!

Савушкин кивнул.

– Годится. Тогда в пять утра у отеля «Беранек».

– Хорошо. Если сам не смогу – пришлю кого-нибудь, проведёт к колонне батальона.

– Договорились. – И с этими словами Савушкин направился к своему подъезду, из которого как раз выходил дежурный взвод из батальона Кучинского.

– Дезертируем, хлопцы. – Были первые слова Савушкина, когда он вошёл в квартиру Иржи.

– О, дывысь. Тилько дезертирами мы в эту войну не были… – Произнёс Костенко. И добавил: – Сидайте вечерять… чи вже завтракать? Витя вже ест. Андрей яиц вчера вечером наменяв у немок. Яешню заре вам зроблю, з шести яиц з салом….

Савушкин улыбнулся.

– Завтрак в три часа утра – самое то! Давай свою яешню!

К капитану подошёл Котёночкин и, кивнув в сторону, произнёс вполголоса:

– Надо потолковать.

Они вышли в коридор. Лейтенант, немного волнуясь, промолвил:

– Товарищ капитан, а вы уверены, что нам надо с власовцами уходить? Некрасов сказал, что вы решили уходить к американцам с этим батальоном….

– Верно сказал. На рассвете уходим. В восемь утра нас уже не должно быть в Праге.

– А точно надо? Может быть, этот, как его… Кучинский – сам справится? Поймите, я не о себе, я о ребятах. Они и так сделали в сто раз больше, чем можно от солдата требовать…. Война уже кончилась, завтра здесь будут наши. Может, просто дождёмся? Ведь идти на запад с власовцами – рисковать всем….

Савушкин вздохнул.

– Да, Володя. Ты прав. Но приказ никто не отменял, и он должен быть выполнен. – Помолчав, продолжил: – Ты не задумывался, почему мы, после страшных поражений сорок первого и сорок второго – сегодня находимся в Праге, в центре Европы, а немцы и их прихлебатели бегут от нас в ужасе, бросая пушки и знамёна? Почему мы взяли Берлин, принудили Гитлера к самоубийству?

– Потому что мы сильнее?

– Потому что мы всегда выполняли приказы. И этот, последний, может быть, самый главный – должен быть выполнен. Предатель и изменник Власов должен быть пойман и передан военному трибуналу. Иначе нельзя. Только так, Володя! – Вздохнув, добавил: – Я тоже не шибко хочу отсюда уходить, и с куда большим удовольствием остался здесь, у Иржи. Но мы с тобой, и хлопцы наши – русские солдаты. Солдаты, Володя. То есть люди, выполняющие долг. И наш долг – поймать Власова. А всё остальное не имеет значения. В том числе и сохранность наших жизней. Хотя, конечно, их хотелось бы сохранить…. Ладно, мы сейчас с Витей поедим, потом у нас есть полтора часа на поспать, и в половину пятого надо сниматься. В пять у отеля «Беранек» нас будет ждать Кучинский или его посыльный. Для власовцев легенда, как я уже сказал – мы дезертиры и решили уходить вместе с ними к американцам. – Улыбнулся и произнёс: – Володя, я голодный, как собака, а с кухни доносятся запахи. от которых голова кругом. Уж позволь мне поесть, иначе я тут в обморок брякнусь….

В пять они были у отеля. Стрельба в городе вроде поутихла, но всё равно, в районе Староместской, на северо-востоке, в Карлине, и на юге, у железнодорожного моста и в Панкраце, бои продолжались, причём с применением самоходок или танков – короткие и звонкие выстрелы их орудий Савушкин не спутал бы ни с чем. Поёжившись от утренней прохлады, Котёночкин пробормотал:

– И охота им воевать, война уже два дня, как кончилась….

Тут к «хорьху» разведчиков подъехал мотоцикл с коляской, из которой с трудом выбрался худой, с лицом землистого цвета, власовец – который, внимательно осмотрев «хорьх» и пересчитав его пассажиров, произнёс, обращаясь к Савушкину:

– Езжайте за нами. Держитесь в десяти метрах, не больше. Потеряетесь – искать не будем.

Капитан кивнул.

– Замётано. Трогай, мы за вами.

Минут через двадцать они выехали на какую-то площадь у набережной – где натолкнулись на колонну самых разных, порой экзотических, легковых и грузовых автомобилей. Имелось также несколько броневиков, самоходок и полугусеничных транспортёров – впрочем, сугубо в транспортном варианте: вся техника до упора была забита людьми и поклажей. Костенко не преминул прокомментировать столь удивительный набор техники:

– Дывысь, як бы то на Ноев ковчег собрались грузиться разом з самоходами, всякой твари по паре…

– Лучше плохо ехать – чем хорошо идти. – Буркнул Некрасов.

К «хорьху» разведчиков подбежал Кучинский.

– Прибыли? Отлично. Сейчас подойдёт боевое охранение от Сокольской – и двинемся. Я офицерам своим довёл, что с нами будет группа дезертиров Красной армии – никто не удивился, так что езжайте спокойно. Вот, за этим автобусом становитесь, – и указал на ветхую «Шкоду», затейливо раскрашенную изображениями пивных кружек; до всей этой заварухи, судя по всему, этот автобус принадлежал пивоварне «Uhříněves», чья реклама украшала борта машины.

Вскоре прибыло боевое охранение – и колонна неспешно тронулась к мосту Палацкого. Было раннее утро, поэтому навстречу уходящим власовцам попадались лишь редкие прохожие – удивлённо провожая пёструю колонну взглядами.

– А ведь зараз немцы чехов раскатают, як на блюминге… – Промолвил Костенко, вслушиваясь в звуки боя, доносящиеся с Панкраца.

– Не успеют. Наши вот-вот войдут. – Возразил Котёночкин. Савушкин же, не ввязываясь в дискуссию – скомандовал:

– Чепрага, включи свою шарманку на приём. Послушаем, что в мире твориться….

Радист коротко бросил «Есть на приём!», извлёк рацию из вещмешка, предусмотрительно поставленного в ноги, пощёлкал выключателями, покрутил верньер – и, настроившись на какую-то чешскую станцию, промолвил:

– Пока только эти…. На остальных волнах – или морзянка, или войсковые