— Я люблю здесь сидеть и смотреть на речку, на мостик, — сказала женщина, щурясь на кладочки. — Тебе тут тоже нравится?

Аня пожала плечами — она здесь совсем не потому, что ей все это нравится. Елена Францевна перевела взгляд на девочку и прищурилась:

— Знаешь, на скамейке лежать неприлично, так делают только бездомные. Ты же не бездомная?

— У меня это… голова заболела.

— Голова? Это бывает. У меня в детстве тоже голова часто болела, а потом прошло. А вот теперь опять часто болит, ведь я уже старая. — Женщина усмехнулась. — Ты где живешь?

— На улице Свердлова.

— Улица Свердлова длинная.

— Возле ТЮЗа.

— А я вон в том доме, из темно-красного кирпича. — Елена Францевна показала на другую сторону реки.

— Ага… — Аня уставилась на старый трехэтажный особняк с высокими окнами и двумя подъездами.

— Я всегда тут сижу, перед тем как вернуться домой. Вот посижу еще немного и пойду. Не сильно мне хочется идти, конечно, — Елена Францевна усмехнулась, — но надо.

— А почему вы не хотите идти домой? — спросила Аня, и ее сердце екнуло — неужели и у этой женщины дома тоже все плохо?

— Не люблю по кладочкам ходить, боюсь в воду свалиться. — Елена Францевна улыбнулась, и Аня, устыдившись своих мыслей и немного расстроившись, опустила голову.

Елена Францевна наклонилась, сняла одну туфлю и принялась растирать стопу:

— Ноги отекают.

И тут девочка увидела, что ее чулок заштопан на пятке. «Такая интеллигентная, — подумала Аня, — а чулок заштопан». Но это почему-то вызвало в ней уважение к новой знакомой. «Чуднáя», — подумала Аня. Она еще ни с кем из взрослых вот так не знакомилась, и никто из взрослых так с ней не разговаривал.

— Ты с кем живешь? — спросила Елена Францевна.

— С матерью и отчимом, — процедила Аня, будто сплюнула. — А еще у меня есть брат, Женя, ему два года. — Девочка ковырнула носком туфли землю под скамейкой.

— А сколько тебе лет?

— Скоро тринадцать.

— Значит, разница между вами десять лет. А моя сестра старше меня почти на тринадцать. Видишь, у нас с тобой есть что-то общее. — Женщина широко улыбнулась.

— А как зовут вашу сестру?

— Роза.

— Роза? Очень красивое имя. А с кем вы живете?

— С Розой.

— А дети уже взрослые?

— Детей у меня нет.

— И родителей тоже нет? — спросила Аня и тут же поняла, что задала глупый вопрос — у таких стариков родителей не бывает. Хорошо, что про мужа не спросила…

— Ой, они умерли очень давно, я была совсем маленькой. С тех пор Роза мне всех заменяет, и маму, и семью.

— У нее что, тоже никого нет? — Лицо Ани вытянулось.

— Почему же? — удивилась Елена Францевна. — А я? Я ей тоже всех заменяю. А в каком классе ты учишься? — спросила она после короткой паузы.

— В шестом.

Елена Францевна посмотрела на часы:

— Слушай, уже поздно, скоро семь. Пора домой.

— Да, пора, — кивнула Аня.

— Давай я провожу тебя.

— Не надо, — девочка мотнула головой, — я сама дойду. — Аня опустила подбородок на грудь и принялась пощипывать пальцами край скамейки.

— Тогда пошли. — Елена Францевна поднялась на ноги и прижала сумочку к животу.

Аня продолжала ковырять скамейку.

— Ну, ты чего? Идем. — Елена Францевна коснулась рукой Аниного плеча.

Девочка оставила скамейку в покое и нехотя поднялась.

— Иди первая, а я постою, подожду, пока ты мимо кустов пройдешь. И вот еще что: я приглашаю тебя в гости. Приходи обязательно, я после шести часов всегда дома, это я сегодня задержалась. Вот тебе мой телефон. — Елена Францевна достала из сумочки блокнот и ручку, написала номер и вырвала листочек из блокнота. — Звони, мы будем тебя ждать.

Аня взяла бумажку:

— Спасибо… Хорошо, я приду… обязательно.

— А теперь иди домой. Как дойдешь до угла, помаши мне рукой.

Аня миновала кусты, дошла до угла и помахала ладошкой. Елена Францевна тоже ей помахала, а потом сложила руки рупором и крикнула:

— Жду тебя в гости!

Аня тоже сложила ладони рупором:

— Спа-си-бо!

Возвращаясь домой, девочка с лихорадочным волнением думала о том, что незнакомая женщина пригласила ее в гости. Еще о том, что у Елены Францевны доброе лицо, ласковые глаза, а детей нет. Значит, она не вышла замуж. И правильно сделала. Она умная, сразу видно. Надо обязательно к ней сходить. Сестра у нее тоже умная.

Аня шла и гадала, как выглядит сестра Елены Францевны. Интересно, как они живут, эти две сестры? У них, наверное, уютно и красиво. В чем именно это выражается, Аня не знала, но у этих сестер не так, как у нее дома, — потому что там нет скандалов и потому что эти женщины другие, интеллигентные, сразу видно. На Елене Францевне не было золотых украшений, и от этого она нравилась Ане еще больше. Ее мама увешана золотом, как вождь племени мумба-юмба. У нее на работе все женщины носят золотые побрякушки, у одной даже мочки ушей разорваны — на нее однажды напали сзади и сорвали серьги с крупными бриллиантами. Мама как-то предложила Ане проколоть уши, мол, это модно, но девочка отказалась — она не хотела быть как все. У Елены Францевны заштопан чулок, и это тоже нравилось Ане — ее мама никогда ничего не штопает и не зашивает, а просто кидает вещи в шкаф, и потом они там валяются. Да и Аня тоже хороша — одежду редко ремонтирует. Занятная она, Елена Францевна, — в гости ее пригласила!

Аня шумно втянула носом воздух, посмотрела по сторонам и вдруг почувствовала себя так, будто надувается изнутри и становится больше, важнее, будто она уже близкая-преблизкая подруга Елены Францевны и эта близость делает ее лучше и счастливее. Девочка вдруг представила свою новую знакомую в длинном платье с высоким воротником, как у феи из сказки «Золушка», а себя — Золушкой в роскошном белом наряде до пола и в туфельках, не хрустальных, конечно, потому что в них шагу не ступишь, а в таких, как у маминой подруги, жемчужного цвета и на высоких каблуках.

— Я обязательно пойду в гости к Елене Францевне, — сказала Аня ковылявшему мимо нее голубю. Птица взмахнула крыльями, вспорхнула и тут же опустилась на землю, уставившись на девочку одним глазом. — И Женьку с собой возьму, — добавила Аня, и голубь, разогнавшись мелкими шажками, взлетел, оставив в одиночестве девочку, мысленно тоже взлетевшую над землей, над рекой, над мостиком, над всем миром.

Кружась, мечты поднимались все выше и выше, и Аня уже видела себя в комнате с парчовыми шторами, прекрасными диванами, зеркалами и почему-то золоченой посудой. На ней уже другое платье, как у той же маминой подруги, из белого трикотажа, с лаковым поясом на талии. Она сидит за столом, перед ней в вазе виноград и персики. Напротив сидит Елена Францевна, и Ане так хорошо…