11 апреля 1988 года

Кэрол Лумис

Болезненный и странный рассказ о промахах и ошибках, из-за которых компания Salomon оказалась на грани провала и произошел «самый важный день» в жизни Уоррена Баффетта.

Сэнфорд И. Вайль, 64-летний исполнительный директор, который руководит компанией Travelers Group, приближается к своему крупнейшему приобретению за всю историю – покупке корпорации Salomon за $9 миллиардов – в то время как знаменитая на Уолл-стрит личность, 67-летний Уоррен Э. Баффетт, продает долю в Salomon. Он пришел в компанию ровно десять лет назад, ранней осенью 1987 года, когда его компания Berkshire Hathaway стала крупнейшим акционером, и вступил в должность директора компании. Но это был детский лепет по сравнению с теми серьезными гонками, которые начались позже: Баффетт физически, эмоционально и реально решал проблемы компании Salomon на протяжении девяти месяцев в 1991 и 1992 годах, когда нелегальная торговля компании создала целый ураган последствий, из-за которого ему пришлось взять управление фирмой в свои руки. Хотя много уже было написано о Баффетте и Salomon, кое-что из того, что вы прочитаете здесь, публикуется впервые. Я друг Баффетта на протяжении около тридцати лет и очень долго являлась акционером Berkshire (хотя никогда не была акционером Salomon). Как его друг, я каждый год занимаюсь редактированием широко известного ежегодного обращения Баффетта, и мы уже давно размышляем о совместной работе над книгой про его бизнес-деятельность. Благодаря этому у меня было много возможностей узнать, как размышляет Баффетт. Некоторые моменты уже были изложены в статьях Fortune, например в статье и приложенной к ней заметке «Саломонова Мудрость». Но многое из того, что я узнала об опыте Баффетта в компании Salomon в 1991 году, было конфиденциальной информацией, которую он запретил разглашать потому, что Salomon одновременно пыталась снова встать на ноги и решить проблемы с законом. Позже, несмотря на то что эти экстренные ситуации разрешились и запрет можно было снять, не было никаких видимых причин излагать эту историю. Теперь из-за сделки с Travelers эта причина есть. К ней можно добавить еще одну: эта драматическая история 1991 года предупреждает нас о рисках, таящихся в финансовой системе, которая каждый день становится все более сложной.

Этот рассказ должен начинаться с мысли, что те десять месяцев, в течение которых Баффетт управлял Salomon, были сложными переменами в ритме его жизни. Уоррен Баффетт – исполнительный директор, который привык принимать, может быть, одно крупное инвестиционное решение в год, но из-за Salomon ему приходилось справляться с двадцатью пятью оперативными решениями в день. В эпицентре этих изменений стоял один-единственный день – который он назвал «самым важным днем моей жизни», – воскресенье, 18 августа 1991 года: когда Казначейство США впервые запретило Salomon предлагать более высокую цену на аукционе государственных ценных бумаг и потом, благодаря усилиям Баффетта, отменило запрет. За те четыре часа неопределенности, прошедшие между двумя этими событиями, Баффетт отчаянно старался не допустить трагедии, которая, как он видел, была готова разразиться. По мнению Баффетта, запрет ставил Salomon, компанию, которая на тот момент была оценена в $9 миллиардов, в положение, когда ей срочно надо было объявить себя банкротом. Что еще более важно, он считал в тот день и считает сейчас, что гибель Salomon потрясла бы мировую финансовую систему до основания.

То воскресенье, в августе, является отголоском сделки, произошедшей в другое воскресенье, 27 сентября 1987 года, когда Баффетт и Джон Гатфреунд, на тот момент председатель совета директоров и исполнительный директор Salomon, договорились, что Berkshire Hathaway купит привилегированные конвертируемые акции Salomon стоимостью в $700 миллионов, что составляло 12 % компании. Эта сделка помогла Гатфреунду не допустить, чтобы спекулянт Рональд Перельман захватил компанию, ведь казалось, что он был готов купить большую часть обыкновенных акций Salomon у определенных южноафриканских инвесторов, желавших их продать. С $700 миллионами от Berkshire, Гатфреунд мог заключить сделку, которая позволяла самой Salomon купить южноафриканские акции – соответственно, планы Перельмана рухнули.

Было легко понять, почему Гатфреунд с распростертыми объятиями принял Уоррена Баффетта, Белого рыцаря. Гораздо сложнее было понять, почему Баффетт захотел связываться с Salomon, и еще сложнее – почему доверил компании такую сумму, ведь $700 миллионов – самая крупная инвестиция, которую он вообще когда-либо вносил в одну компанию сразу. Многие годы Баффетт высмеивал инвестиционных банкиров, порицая их энтузиазм к сделкам, которые обеспечивали большую комиссию, но оказывались разочарованием для клиентов. Он также часто говорил о том, что хочет работать только с теми людьми, которые ему нравятся. А теперь он просто так отдал целые горы накопленных денег Berkshire и породнился в финансовом плане с толпой жующих сигары кутил, часто играющих не по правилам, которые быстро приобретают дурную славу в этом покере лжецов.

Несколько причин объясняют его поступок, но ни одна из них не является достаточно весомой в свете того, что последовало далее. Одна – в том, что у Баффетта были проблемы в течение пары лет с поиском акций, которые, по его мнению, продавались по разумной цене, так что он искал альтернативы с постоянным доходом. Вторая – в том, что предложение Salomon поступило от Джона Гатфреунда, которого Баффетт считал принципиальным, ориентированным на клиентов и не отличающимся жадностью, во всяком случае, когда тот работал в GEICO, где компания Баффетта была крупнейшим акционером (и которой теперь Berkshire владеет на 100 %). Баффетту нравился Гатфреунд – все еще нравится, на самом деле.

И третье объяснение – Баффетт просто считал, что условия сделки стоят того, чтобы на нее согласиться. По существу, конвертируемые привилегированные акции – это инвестиции с фиксированным доходом и прикрепленным к нему лотерейным билетом. В данном случае по бумаге выплачивалось 9 %, и ее можно было конвертировать через три года в обычную акцию Salomon по цене $38 за акцию – по сравнению с ценой в $30, за которую акции продавались. Если Баффетт решит не конвертировать акции, они должны быть выплачены в течение пяти лет начиная с 1995 года. Баффетту это казалось стоящим предложением. «Это, конечно, не тройная выгода, которую каждый хотел бы получить, – сказал он мне в 1987 году, – но может неплохо сработать».

Для некоторых вдумчивых и дружащих с математикой людей в Salomon такая оценка могла бы показаться преуменьшением года. С самого первого дня думали они – и пусть это будет известно и прессе, – что Баффетт нажился на страхе Гатфреунда перед Перельманом и получил ценные бумаги мечты со слишком большими дивидендами, или слишком низкой ценой конвертации, или, соответственно, комбинацией обоих факторов. В течение нескольких последующих лет такого мнения и придерживалось большинство в компании Salomon, и несколько раз исполнительные директора компании (Гатфреунд, однако, не из их числа) обращались к Баффетту с предложениями выкупить привилегированные акции.