Подобный отказ от консервативных лидеров предельно усложнял задачи, стоявшие перед Паркером. Он должен был опираться на священнослужителей, сочувствовавших протестантизму.

Однако многие духовные лица из партии протестантов вовсе не оказались такими сдержанными, каковыми они были при Эдуарде VI. Те, кого изгнали в Европу, восприняли учение и обряды, бытовавшие в церквах Швейцарии и землях Рейна. Они сами не пришли к согласию, являлся ли молитвенник 1552 года действительно реформаторским.

Во Франкфурте-на-Майне изгнанники перессорились. Менее радикальное крыло, возглавлявшееся Ричардом Кохом, согласилось, что молитвенник 1552 года стал той книгой, ради которой умирали мученики Англии. Наиболее радикальное крыло, возглавлявшееся Джоном Кохом, соглашалось, что в ней все же содержатся остатки папизма. Все эти люди теперь стремились вернуться в Англию, но лишь на некоторых из них правительство могло положиться благодаря их умеренным взглядам.

17 декабря 1559 года Паркер, после своего избрания деканом и главой капитула, был посвящен в архиепископы Кентербери. Правительство хотело, чтобы все сделали по древним образцам, надеясь, что четыре епископа, назначенные при Марии, согласятся с рукоположением. Надежда оказалась тщетной. Паркера рукоположили Барлоу, епископ Бата и Уэлса при Генрихе VIII, Скори, епископ Чичестера при Эдуарде VI, Ходжкин, викарный епископ Бедфорда, и Ковердейл, переводчик Библии и епископ Эксетера при Эдуарде VI.

Об испытываемых Паркером трудностях можно судить по одеждам священников. Барлоу надел мантию, свое законное одеяние. Скори и Ходжкин, явно не решившись надеть мантию, остались в стихарях, Ковердейл также засомневался и остался в черном платье. Вскоре стало ясно, что священники не намерены соблюдать правила использования церковной утвари, требующие традиционного облачения.

У старых изгнанников теперь были новые епископы, такие как Гриндаль и Джуэлл, угрожавшие оставить свои приходы после введения новшеств. Судя по сохранившемуся экземпляру, Паркер боролся за то, чтобы сохранить хотя бы стихарь.

Во время всех этих превратностей большая часть приходского духовенства оставалась на своих постах. Несколько человек в каждой епархии последовали за епископами, назначенными при Марии, в отставку или в ссылку. Однако большинство представителей духовенства продолжали проповедовать в своих приходах на протяжении всех перемен.

Августинский каноник Данстабла по имени Джон Сталуорт был вынужден оставить свой религиозный орден, а когда его монастырь в 1539 году распустили, получил пенсию. Он впоследствии жил при Генрихе VIII, Эдуарде VI, Марии и Елизавете и умер в должности ректора Грейтуорта в Нортгемптоншире в 1590 году.

Хотя он и прожил дольше прочих, его карьера вовсе не была типичной. Хью Карвен, относившийся к людям, выдвинувшимся при Марии, точно так же, как и протестантский архиепископ Дублина, не видел ничего странного в том, что просил у Елизаветы предоставить ему английский приход — напоминая, что служил ей и ее сестре Марии в течение восьми с половиной лет.

Пылко отказавшийся от епископства Николас Уоттон был деканом в Кентербери и деканом в Йорке одновременно, начиная с правления Генриха VIII вплоть до правления Елизаветы. Однако, получая жалованье от епархии, он был меньше деканом, чем дипломатом.

Некоторые, будучи викариями, открыто высказывались против обвинений протестантов. Доктор Эндрю Перн был главой колледжа Святого Петра в Кембридже с 1554 по 1589 год. Когда в 1557 году останки Буцера и Фагиуса выкопали и сожгли как еретиков на рыночной площади в Кембридже вместе с грудой протестантских книг, Перн являлся вице-канцлером и невозмутимо отнесся ко всему происходившему.

Спустя три с половиной года, когда парламент выпустил анонимное помилование, возвращавшее Буцеру и Фагиусу их степени, он отслужил в их честь поминальную службу. Доктор Перн снова стал вице-канцлером. Памфлетисты времени правления Елизаветы придумали слово (на манер латинского) pernare, означавшее «быть ренегатом». Однако Перн оказался исключением, поскольку большинство глав колледжей в Кембридже и Оксфорде после восшествия Елизаветы сместили.

Некоторые священнослужители довольствовались низкими мотивами, зная, что альтернативой их сопротивлению станут возможные голод и бытовые неудобства. В нашем распоряжении оказался отчет о беседе между двумя священнослужителями, вызванными в собор Святого Петра в Лондоне, чтобы подписать новые обязательства перед комиссией. Они встретились перед дверью.

Доктор Кеннелл. «Что вы намереваетесь сегодня сделать?»

Доктор Дербишир. «Находясь в здравом уме, не стану подписывать».

«Вот как! — ответил Кеннелл. — Думаю, что вы не настолько глупы, чтобы отказаться подписать и лишиться столь многих вещей, которыми вы дорожите!»

Дербишир. «Я должен делать то, что спасет мою душу, независимо от того, что станет со всем моим имуществом».

«Перед Господом, — пылко ответил Кеннелл, — если вы когда-нибудь попадете к нему и останетесь такими же добродетельными, как многие, и мы снова встретимся, я отдам вам свою голову!»

Большинство духовенства оставалось невежественным, отличалось простодушием, было поражено бедностью и в целом оказалось «нереформированным». Остальные, более способные принимать решения, были убеждены, что церковь нуждается в реформе.

Их не радовало то, что они видели вокруг в виде реформ, они предпочитали народный диалект латыни и жену наложнице. Знали, что прихожан следовало крестить, кормить, женить и хоронить. Каков бы ни был статус папы, канонический закон или схоластическая философия, люди по-прежнему нуждались в таинстве.

Однако в 1559 году религиозная и духовная модель английской Реформации по-прежнему нуждалась в определении. Дело зашло так далеко, что тем или иным способом английской церкви надлежало стать протестантской.

Хотя Реформация везде имела политические последствия, в Англии, в отличие от всех других государств, политические мотивы переплелись с реформаторскими идеями. К 1558 году протестантизм в стране пустил корни, что стало очевидным благодаря появлению мучеников во времена королевы Марии Тюдор и отношению к ним Лондона.

Однако Реформация как преобразовательная сила начиналась тяжело. Внешний вид церквей менялся, монастыри распускали, духовенству разрешали жениться. Иконы и ризы уничтожались или продавались, независимая власть церкви уменьшалась, авторитет епископов ослабевал.

Однако духовенство оставалось таким же невежественным. И на практике протестантское вероучение не продвинулось, за исключением проповедей, которые составлялись, чтобы их читать, и литургии, которую заставляли использовать. Основная масса представителей мирской точки зрения (чем дальше от Лондона, тем больше) предпочитала идти проторенными путями.

Ведущие реформаторы, за исключением Мэтью Паркера, невзлюбили старые, все еще сохранявшиеся реликвии, хотели продвигать новые порядки дальше, упорядочив церковную жизнь по образцам Цюриха или Женевы. Конец революции не наступил ранее 1559 года. Некоторые говорят, что восхождение Елизаветы означало не начало Реформации в Англии, но ее конец.

Глава 5

Развитие протестантской реформации

Швейцарский образец реформированной церкви стал нормой для протестантских церквей за пределами лютеранских церквей Северной Германии и Скандинавии. Они не соглашались с существующими отношениями между церковью и государством, разделившись на кальвинистов и их противников. Церкви сходились в том, что