— Рэй? Так лучше? — повторил Макс. Он почувствовал, как губы двигаются, образуя слова, но не производят ни звука. И осознал, что в музее воцарилась странная тишина.

— Рэй! — крикнул он, ощущая, как работают мышцы горла. И снова ни звука.

Он хотел было повернуться к Рэю, но его взгляд остановился на картине. Цвета стали ярче — настолько, что едва не обжигали глаза.

«Отвернись сейчас же», — приказал он себе. Но эти огни так притягивали. Смесь зеленого и оранжевого заполнили его разум — это было как смотреть на солнце. И он не мог отвести взгляд.

В голову словно врезались горящие угли: огненные шары перед глазами взорвались, наполняя все вокруг зеленовато-оранжевыми кусочками.

Затем Макса охватила волна головокружения, и мир стал черным. Он больше не чувствовал лестницу под ногами. Он падал.

Макс знал, что находился всего в нескольких футах[7] от земли и должен был приземлиться мгновенно. Но он продолжал нестись в темную безмолвную пустоту. Вращаясь, извиваясь, перекатываясь. Но все еще падая.

Вдруг все закончилось. Он вновь ощущал плиточный пол музея под своей спиной и слышал голос Рэя, произносящего его имя.

Макс едва разлепил глаза: перед ними все еще кружили цветные пятна, но ни одно не напоминало зеленые и оранжевые огненные шары с картины. Парень наконец открыл глаза и сел.

— Ты в порядке? Что случилось? — обеспокоенно спросил Рэй.

Макс потер лицо руками.

— Я надеялся, что ты мне скажешь, — пробормотал он.

Рэй повернулся к группе туристов, которые собрались вокруг них.

— Он в порядке. Вы все можете вернуться к своим занятиям. Не пропустите выставку кругов на полях, — объявил Рэй. Затем он помог Максу подняться. — Тебе нужно что-нибудь выпить.

Он подвел парня к дальнему столу кофейни музея.

— Хочешь воды, «Лайм воп» или что-то еще?

Макс покачал головой. Все, что он хотел, это получить информацию. И чем быстрее, тем лучше.

— Рэй, мне просто нужно, чтобы ты помог мне понять, что происходит. Я стоял на лестнице, все было нормально. Но затем зеленый и оранжевый шары на картине стали светиться — все ярче и ярче, пока не обожгли глаза. Я как будто ослеп. И при этом не слышал ни звука — в какой-то момент все вокруг стихло. И тогда я упал. Я словно падал с небоскреба. Мне понадобилась целая вечность, чтобы упасть на землю.

Произнеся все это вслух, Макс вдруг почувствовал себя чокнутым. Может, у него жар или что-то в этом роде?

Рэй сел напротив и внимательно изучил лицо парня.

— Раньше с тобой ничего подобного не происходило? — спросил он.

— По дороге сюда тоже случилось нечто странное. Все звуки стали невероятно громкими. Я думал, что барабанные перепонки взорвутся. Но потом это просто прекратилось. Все снова звучало нормально, — сказал Макс и понизил голос. — Сначала я подумал, что, возможно, это связано с пришельцами. Но что, если…

— Ты понял все правильно! — воскликнул Рэй. — У тебя случалось переутомление, когда ты чувствовал ужасную усталость?

— Ну, думаю, да. Раз или два, — признался Макс, прокручивая в голове последние несколько недель. Правда, он не думал, будто это что-то серьезное.

Рэй сосредоточенно кивнул.

— Ты только что описал первую стадию акино.

— Что это такое? — спросил Макс. Он изо всех сил старался сохранять спокойствие и рассудительность, но в тоне Рэя было то, что вызывало беспокойство. Не говоря уже о полосах болезненно-желтого цвета, вторгающихся в сине-зеленую ауру мистера Ибурга.

— У нашей расы есть коллективное сознание, — объяснил Рэй. — Это как… экстрасенсорный интернет. Все знания, весь жизненный опыт, эмоции наших соотечественников находятся в общем доступе. И достигая зрелости, мы можем установить связь с коллективным сознанием. Этот обряд называется акино. То, что ты испытываешь, — всплески повышенной чувствительности, усталость — являются сигналами того, что тебе пора установить связь.

Макс облегченно вздохнул.

— Значит, это хорошо, правда?

На самом деле, это звучало более чем хорошо. Даже потрясающе. Коллективное сознание сможет ответить на каждый вопрос Макса о его родной планете, о расе. И самое главное — у него нет какой-то отвратительной инопланетной болезни. А Рэй точно знает, что происходит, и поможет ему пройти через этот обряд.

— Обычно это повод для праздника, — согласился Рэй. — Как человеческая бар-мицва или свадьба. Но…

— Знаю, знаю. Я живу на земле, это мой дом и я не должен тратить время на размышления о месте, куда никогда не вернусь, — прервал его Макс.

— Это не совсем то, что я хотел сказать, — заметил Рэй. — Ты должен присоединиться к коллективному сознанию и все такое, но мы находимся слишком далеко. Тебе нужны… кристаллы связи. Но они на корабле.

— На корабле? Но он исчез после крушения, забыл? — удивился Макс. — И мы понятия не имеем, где он. Мы с Майклом искали этот корабль практически всю жизнь.

Рэй наклонился над столом и схватил руку Макса. Мистер Ибург не был чувствительным парнем, и этот жест насторожил Эванса. Рэй сжал его руку так сильно, что мышцы заболели.

— Макс, если не присоединишься к коллективному сознанию, ты умрешь, — медленно и четко произнес Рэй.

Умрешь. Это слово будто высосало воздух из легких, заставив Макса задохнуться. Нет, это невозможно — пару случаев головокружений не могли привести к смерти.

— Подожди, — запротестовал он, — я живу на Земле всю свою жизнь. Ты не знаешь, как это могло изменить мое тело. И не можешь быть уверен, что оно отреагирует так же, как если бы я жил на родной планете. — Макс попытался высвободить руку, но Рэй сжал ее еще сильнее.

— Ты прав, — кивнул он. — Я не знаю, как жизнь здесь повлияла на тебя, но вот что я точно знаю: мучительные переживания с ослепляющими цветами и оглушительными звуками — это то, что пережил я сам, когда пришло мое время акино.

— Это ничего не значит. Думаю, для таких теорий ты должен быть ученым или типа того. Тебе не кажется, что это слишком громкое предположение? — спросил Макс. Он снова потянул руку на себя, и в этот раз Рэй ее отпустил.

Макс скрестил руки, все еще ощущая дрожь в теле.

— Может, так и есть, — мягко сказал Рэй и стер рукавом кофейное пятно с одного из инопланетных лиц, украшающих стол. — Но если нет…

Макс чувствовал, что вот-вот сорвется. Он уже ощущал подступающий к горлу комок; в глазах щипало. Он вскочил со стула так быстро, что тот начал падать; ловким движением Макс поймал его и поставил на место. Затем глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя.

— Что мне нужно сделать сегодня? — спросил он. — Вы ведь платите мне не за то, чтобы я волосы тут отращивал.