принялся медленно шагать к морю. Каждый шаг отдавался в уши мерзким звоном. Тогда он понял: это не закончилось.

Он шел к воде. Ближе, ближе…

Людо Ксавьер еще не успел установить оградительные столбы, которые не позволят приблизиться к воде. В эту ночь… море оставалось доступным для всех. И оно пользовалось этой возможностью.

Оно манило.

Оно зачаровывало.

И оно вело всех любопытных путников в свои оковы.

Скальд замер, стоило воде ударить его по ногам. Он всеми силами старался прийти в себя и не поддаваться искушению.

Искушению утонуть.

Что-то заскрипело в стороне. Скальд повернул голову — кресло. Пустое инвалидное кресло стояло в воде и покачивалось на легких волнах.

— Откуда оно здесь?

И незнакомый голос дал ответ:

— Видно, какой-то бедолага оставил его здесь и ушел под воду. Возможно, завтра мы узнаем про новый случай утопления. Но если море закроют — не узнаем, пока не откроют снова.

Владельцем голоса оказался рослый мужчина в черном костюме с красным длинным шарфом, повешенном на шею и свисающим в низ. Под пиджаком скрывалась темно-бардовая жилета, белая рубашка и алый галстук. На руках — белые перчатки. Светлые, белые, почти серебряные, волосы завязаны в хвост, откинутый за спину. Глаза… глаза у незнакомца были красными, как кровь. Нос с легким бугорком. А в правом уголке тонкой полоски губ вертикально проходил серый шрам. Незнакомец опирался на черную тонкую трость с золотым наконечником, имевшим форму многогранника.

— Надеюсь, я не потревожил ваш покой?

Незнакомец говорил медленно и спокойно.

— Нисколько, — приврал Скальд.

— Тогда я этому очень рад. Гулять под лунами в столь поздний час — не самая лучшая затея, учитывая обстоятельства.

— И все же вы тоже здесь.

— Верно подмечено.

— И вы не боитесь?

— Бояться? Ужаса, который терроризирует город? Я не боюсь страха, мистер…

— Серпентес.

— Да, я о вас слышал. Вы же врач, я угадал?

— Частный.

— Вилиамонт Гринштейн, рад знакомству.

Скальду протянули руку в белой перчатке. Из вежливости он ее пожал, хотя и не горел особым желанием заводить новые знакомства.

— Так почему же вы здесь, мистер Серпентес?

Скальд и сам не знал точного ответа на этот вопрос. Он запутался. И тщетно пытался найти выход из лабиринта загадок и тайн.

— Ищите ответы? — предположил Вилиамонт.

Скальд не ответил.

— Каждый из нас что-то ищет. Это нормально. Жизнь вообще зачастую сводится к бесконечному поиску чего-либо. Стоит найти одно желаемое, как сразу появляется другое.

— Удовлетворение потребностей.

— Именно. Все мы хотим удовлетворить свои бесконечные потребности при печально-ограниченных ресурсах. В этом и заключается вся загвоздка.

— «Загвоздка»?

— Как узнать всю правду, не имея при этом достаточно сведений?

«Ответ простой. О чем тут думать?».

— Искать новые сведения, — ответил Скальд.

— И здесь возникает проблема, — протянул собеседник. — Вопросы. Как и где?

«На Крапивном Утесе… тьфу!».

— Вопросы без ответов терзают нас, мучают нас, не дают нам спать. А порой их поиски заводят на такие глубины, из которых уже не выбраться.

«Глубины… и снова все сводится к воде!».

— И вы смогли найти ответы на свои вопросы? — задал Скальд резонный вопрос собеседнику.

— Ищу помаленьку, — пожал плечами Гринштейн, — как и все. Шаг за шагом.

— Как вы думаете, что происходит с этим городом?

— Движение.

— «Движение»?

— Да, и вопрос не в том, куда он двигается.

«Ответ простой — на дно морское!».

— А в том… кто его двигает.

У Скальда от этих мыслей пробежал холодок по спине.

— Такие конкретные вопросы, как «кто» и «что» зачастую становятся самыми сложными. Именно они требуют подробного исследования. Но стоит немного постараться, и все встанет на свои места. Порой ответы сами летят к нам в руки. Остается только увидеть их и поймать. Часто люди не видят очевидных вещей. Не видят то, что всегда было с ними рядом. Всю их жизнь. Людей вообще одурачить довольно просто. А отвлечь внимание — ничего не стоит. Нам свойственно обращать внимание на конкретные вещи, а не видеть всю картину в целом.

Именно это Скальд и пытался сделать — увидеть всю картину в целом.

— Старайтесь мыслить более масштабно, мистер Серпентес. И тогда у вас все получится.

Гринштейн посмотрел на инвалидное кресло, которое само укатилось под воду.

Скальд не отрывал взгляда от Маяка. Башня с угасшим фонарем продолжала манить его. Преследовать. Тянуть к себе.

«Я что-то упускаю, что-то поразительно очевидное, что-то простое…».

— Вилиамонт…

Но стоило Скальду оторваться от моря, как он снова оказался один. Гринштейн, странный незнакомец, исчез, словно сам провалился на дно.

Но Скальд остался на Пляже в своем одиночестве ненадолго. Вскоре он услышал скорый топот и глянул вдаль. Кто-то приближался к нему — бежал слишком быстро, словно спасался от кого-то.

Свет двух лун озарил размытый силуэт, и Скальд сразу же узнал этого молодого человека.

Пустой взгляд Энтони Эрнандеса, которым он смотрел на зеркало-обманку в морге, еще долго преследовал Скальда после секции.

А теперь жизнь сама сводит его с этим человеком.

Глава 14. Автостоп — хуже некуда

— Шон…

— Кто такой Шон?

— Никто.

Большой Дик пристально на меня посмотрел. Это дико раздражало. И меня сейчас раздражало абсолютно все: объедок вонючего бургера, запах пота в салоне, этот долбанный пытливый взгляд. Только музыка оставалась приятной и ненавязчивой.

Я только что убила пятерых человек. Из них — двое детей.

— Просто делайте свое дело. Прошу вас, давайте ехать молча.

— Если вы так настаиваете…

— Да, Большой Дик.

Я посмотрела на него в ответ и добавила резко:

— Настаиваю.

И отчего я так сорвалась на своего спасителя? Если бы Большой Дик не проехал мимо, я бы померла на дороге. Он сокращает мой путь до ближайшей больницы.

Успокойся, Айседора, ты наконец в безопасности. Кошмар остался позади. Эти сущности… эти твари… Грейтсы больше не тронут тебя.

«Ракушка» в огне.

Изабелла больше никогда…

— Осторожно!

Все случилось слишком быстро. Большой Дик вдавил педаль тормоза со всей силы. Но этого оказалось недостаточно, чтобы остановить громадную фуру и предотвратить столкновение.

Женщина.

Она выбежала прямо из леса.

И мы сбили ее.

Бум!

Это все, что я успела понять и услышать прежде, чем фура наконец остановилась. В воздух из-под шин поднимался дым.

— Черт! Только не это! Нет! — запаниковал Большой Дик. — Меня же теперь посадят… твою ж мать! Какого черта она выбежала? Что за хрень? Почему сейчас? Почему?

— Успокойтесь, Дик!

— Твою ж мать! Меня уволят, лишат зарплаты… я никому не нужен! Я ничего не умею, кроме вождения! Так еще и права отнимут… проклятье! Сука! Сука!

— Дик, успокойтесь