Павел скользнул взглядом по охраннику, поймав глазами хрупкую фигурку рядом с Володей.

Сердце пропустило удар, когда узнал в скромно стоящей на пороге девушке своего Воробушка.

Но в следующую секунду волна разочарования окатила холодном с ног до головы. Точная копия Николь. Но не она. Нутром почуял. Не она.

— Милана, — раздался надломленный голос брата.

На несколько секунд в гостиной образовалась гнетущая тишина, затем Стас ринулся в сторону девушки, но та проворно выхватила из-за пояса пистолет и уверенным движением направила дуло на мужа.

— Не подходи! — твёрдо выкрикнула, останавливая мужчину.

— Какого хрена? — зарычал Павел, устремляя злобный взгляд на Владимира. — Как она попала в мой дом с пушкой?

Охранник в этот момент сам находился в некотором шоке, понимая, что допустил оплошность.

— Спокойно, мальчики, — снова подала голос, пятясь назад и поочерёдно переводя прицел с одного мужчины на другого. — Я здесь для того, чтобы развеять все недопонимания.

— Со стволом на перевес обычно недопонимания не развеивают, — многозначительно заметил Рамиль.

— Действую по ситуации, — ответила девушка, переводя взгляд на Стаса. — У меня был хороший учитель.

— Ты не выйдешь отсюда живой, — процедил Павел, дурея от бешенства. — Принимая решение прийти сюда, ты должна была это понимать.

— Не нужно угроз, Паш, — качнула головой. — Я хочу объясниться с мужем. Только ему решать мою дальнейшую судьбу.

Стало интересно, ради чего Власова заявилась на его порог, рискуя собственной шкурой.

— Излагай, — кинул презрительно, сам же попутно прикидывал, как можно обезоружить девчонку с меньшими потерями.

— Первое, что хотелось бы сказать, — снова посмотрела на Стаса, — я сожалению, что всё так вышло… Мой поступок нельзя оправдать. Я виновата перед тобой. Но у меня не было другого выхода.

На её лицо набежала тень боли, глаза влажно заблестели.

Брат никак не отреагировал на это заявление, продолжая молча сверлить жену взглядом.

— В детском доме, где я воспитывалась, свои законы, — произнесла Милана, принимая отстраненный вид. — Дети там не принадлежат самим себе. У них нет защиты. Нет выбора и нет понимания, что хорошо, а что плохо…

— Не вижу в этой информации ничего ценного, — прервал её Павел, краем глаза замечая, что брат успел сделать несколько шагов в сторону девушки. — Если ты решила тут разжалобить кого-то, то явно обратилась не по адресу.

— Мне не нужна ваша жалость, — хмуро произнесла, добавляя при этом: Ещё шаг, милый, и мне придётся нажать на курок.

Последние слова были адресованы Стасу, который, услышав их, агрессивно рыкнул.

— Наша с тобой первая встреча была подстроена, — её голос дрогнул. — Моей задачей было развести тебя на деньги и исчезнуть. По такой схеме я работала с пятнадцати лет. И не только я! Всех девушек из приюта, которые достигали полового созревания и выглядели старше своих лет, заставляли заниматься этим.

Власова замолчала, давая мужчинам возможность переварить услышанное, затем продолжила:

— До свадьбы дело не должно было дойти. Просто… Всё так закрутилось… И мне тогда казалось, что у нас всё по-настоящему, — сообщила с отчаянием. — Я убеждала себя, что смогу вырваться из-под их контроля. Но, нет! В день свадьбы мне сказали, что если я не доведу дело до конца, то они убьют тебя, Стас!

По щекам девушки скользнули влажные дорожки, и она судорожно втянула в себя воздух.

— Дура! — в голосе брата сквозила досада. — Какая же ты дура!

— Тебя взяли на понт, — сообщил Павел, охреневая от всего происходящего. — Никто бы ничего не сделал. И, да, я согласен с младшим, ты реально — дура!

— Прости меня, — её глаза пытливо всматривались в лицо мужа. — Я всю жизнь надеялась лишь на саму себя. И в тот момент не видела другого выхода. Они были слишком убедительны. А я… просто хотела, чтобы ты жил.

В этот момент Стас сорвался с места и, не смотря на направленное на него дуло пистолета, приблизился к Милане и привлёк её к себе, грубо стискивая в своих руках.

Глядя на это всё со стороны, Павел абсолютно не понимал брата. Как он так просто взял и поверил женщине, практически сломавшей ему жизнь? Что за чертовщина происходит, мать вашу?

Но, с другой стороны, наблюдая за этой немой сценой, Яхонтов почувствовал дикую тоску. Перед глазами промелькнул образ Николь, а в груди появилось жжение.

Идиот! А ведь он сам просрал своё счастье. Испугался того, что пробудила в нем эта девочка. И обошёлся с ней, как последний мудак. И где теперь её искать?

— Я хотела рассказать ещё кое о чем, — нарушила тишину Милана, привлекая к себе внимание. — В штаты меня привело не только желание оправдаться… Месяц назад я узнала, что мои родители не были алкоголиками, как это написано в личном деле. Ко мне в руки попали засекреченные документы семнадцатилетней давности. И там говорилось, что я проходила по программе защиты свидетелей. В детский дом я попала под другим именем и моё прошлое намеренно изменили.

Павел напрягся, подсознательно чувствуя, что сейчас услышит то, что так долго искал, но не мог найти…

— Мои настоящие родители стали жертвами заказного убийства, — сообщила девушка. — Но даже не это поразило меня больше всего… Оказывается, у меня была сестра. Сестра-близнец! Она бесследно исчезла в тот же день… В день смерти наших родителей.

Братья Яхонтовы переглянулись, без слов думая об одном и том же.

— Заказ был исполнен организацией под названием "Сирены", — продолжала Милана, не замечая напряжение мужчин. — Они находятся здесь. В Штатах. И я подумала…

— Твою мать! — рявкнул Стас, не дослушав. — Это что же получается? Николь и есть та самая…

— Да, это она, — обречённо согласился с ним Павел.

Сегодня был день отъезда.

С самого утра Николь не находила себе места от сомнений и переживаний, которые занимали её мысли.

Уже через несколько часов они с Амандой сядут в самолёт до Италии и, скорее всего, больше никогда не вернуться в Штаты.

Новые имена. Новые личности. Новая жизнь.

Всё изменится. Всё, что казалось важным, останется лишь в памяти.

Павел…

При воспоминании о нём грудную клетку сдавливало тугим болезненным кольцом. В горле появлялось неприятное першение, а глаза застилали слезы.

Ночами девушка давала волю своим эмоциям и тихо плакала в подушку. Плакала по ним. По тем иллюзиям, которые коварно завладели её сознанием, и которыми она, по своей наивности, верила.