Вернувшись в Чанъань, Фу Цзянь немедленно распорядился выдавать бездетным старикам еду и одежду, чтобы они не испытывали нужды; выплачивать вознаграждение за освоение целины; нищим за распашку целины снижать вдвое земельную ренту. Осенью того же года крестьяне пострадали от засухи. Фу Цзянь сократил свой собственный стол, убрал из дворца предметы декора и раздал все ценное — золото, серебро, нефрит и драгоценные камни — генералам и воинам, охранявшим границы. Он также велел всем придворным наложницам и дворцовым служанкам раздать свои шелковые наряды и не носить длинные до пола одежды. Кроме того, он лично отправился в поля возделывать землю, а императрице велел разводить шелковичных червей за городской стеной. Некоторые генералы предлагали Фу Цзяню отправить войска для захвата соседних стран, но он только отмахнулся от них: «В годину великого бедствия мы должны быть вместе с народом, а не пускать в дело мечи. О войне мы поговорим позже».

С тех пор, как Ван Мэн получил власть, он очень последовательно и системно издавал указы и управлял государственными делами. Больше всего его беспокоило угнетение народа со стороны царских родственников и влиятельных людей, которых обычные чиновники не осмеливались контролировать. Ван Мэн поделился с Фу Цзянем своими размышлениями. Фу Цзянь сказал: «Я хочу, чтобы ты стал главой столицы Чанъань. Делай то, что должен, а я поддержу тебя». В течение нескольких месяцев после своего назначения Ван Мэн казнил более двадцати влиятельных людей, творивших беззаконие. Не был пощажен даже Цян Дэ, младший брат жены покойного императора Фу Цзяня. Так злые силы были усмирены в кратчайшие сроки.

Фу Цзянь был очень доволен, но некоторые из старых соплеменников (главным образом, знать из племени ди) были разгневаны тем, что новые указы ограничивали их права, и ополчились на Ван Мэна.

Фу Цзянь воскликнул: «Как прекрасна эта земля! Гуаньчжун укреплен природными крепостями со всех сторон. Это действительно так!»

Один могущественный царедворец по имени Фань Ши, из-за своих воинских заслуг ни во что не ставивший Ван Мэна, однажды поссорился с ним и крикнул в присутствии старейшин племени ди: «Да кто ты такой, Ван Мэн? Мы вместе с покойным императором строили это царство, а теперь нас лишают власти. У тебя нет заслуг, как вообще посмел ты занять такой высокий пост? Мы выращиваем урожай, а ты бесплатно ешь и пьешь — только так можно это назвать, и никак иначе!». Ван Мэн рассержено ответил: «Да что там урожай! Вы еще и скот забиваете, раз уж на то пошло!». Фань Ши, вскочив, закричал: «Так ты бунтовать? Теперь остается только убить тебя, иного пути нет! Выставить твою башку на городской стене! Жизнью своей клянусь, я сделаю это!». Ван Мэн был немного напуган и поспешил доложить об этом Фу Цзяню. Тот был в ярости: «Этот Фань Ши, старый ди, не подчиняется новым законам. Многие из племени ди следуют его примеру. Я должен казнить одного в назидание сотне!».

Вскоре после этого Фань Ши зашел к императору, чтобы что-то сказать, и, когда он увидел, что и Ван Мэн тоже там, ссора между ними продолжилась. Фань Ши выступил вперед и ударил Ван Мэна, ругаясь на чем свет стоит. Он наговорил много неприятных вещей. Фу Цзянь разгневанно сказал Фань Ши: «Ты такой своевольный: неужели ты думаешь, что я не посмею убить тебя?», и приказал обезглавить Фань Ши. Получив эту новость, знать племени ди ворвались к Фу Цзяню, чтобы очернить Ван Мэна и заступиться за Фань Ши. Фу Цзянь был в такой ярости, что выбранил их всех. Только это смогло охладить их. Позже Цюань И сказал Фу Цзяню: «Ваше Величество умеет держать в узде бесчинников. В вас чувствуется стиль ханьских императоров. Но вы повелитель страны, поэтому вам не следует произносить такие ругательства». Фу Цзянь улыбнулся и сказал: «Тут я был не прав. Зато они впредь не осмелятся ослушаться указов».

Земля в Гуаньчжуне была плодородной, но на нее часто обрушивались бедствия: если не засуха, то наводнение. Фу Цзянь размышлял: «Строительство дамб и каналов — дело хорошее, но требует слишком много труда, народ такого не выдержит». Поэтому он приказал знати и богатым семьям собрать малолетних рабов для строительства дамб и каналов на реке Цзин. Таким методом никто до Фу Цзяня еще не пользовался, но он сработал. Вскоре дамбы и каналы были построены, и орошение сельскохозяйственных угодий перестало быть проблемой. В то же время Фу Цзянь занялся устройством дорог. Из Чанъани во все концы страны были проложены ровные дороги. Вдоль дорог были высажены деревья, через каждые двадцать ли были построены беседки, а через каждые сорок — почтовая станция. По пути также располагались харчевни и лавки — жизнь била ключом. Когда в Гуаньчжун приезжали люди из Восточной Цзинь, они говорили, что здесь намного лучше, чем на юге. В течение многих лет народ не видел такого процветания, потому и сложил такую песню:

Вдоль улиц Чанъаня — все акации да тополя.

Куда ни глянь: впереди — коляска знатного вельможи,

Позади — приют чиновника в отставке.

Сюда стекаются таланты и умы.

Есть кому учить нас, простолюдинов.

Фу Цзянь с детства исповедовал буддизм, и, естественно, всемерно способствовал распространению буддизма. Однако он также питал уважение к конфуцианству. Когда в стране был наведен порядок, Фу Цзянь задумался о сфере образования, и сказал Ван Мэну: «Со времен гражданской смуты династии Цзинь в школе не ведется обучение. Я считаю, что пора учащимся сосредоточиться на учебе. Лишь этот путь — верный». «Вы правы, Ваше Величество, — ответил Ван Мэн. — Если мы будем отбирать на службу самых талантливых из лучших учеников, тогда мы сможем упорядочить продвижение чиновников по службе».

После возобновления занятий Фу Цзянь раз в несколько дней посещал школу с осмотром. Он также устраивал экзамены, чтобы посмотреть, каковы успехи учеников. Однажды он поинтересовался о преподавании классических трудов. Ученый Лу Кунь ответил: «Школа слишком долго была заброшена, многие книги утрачены. Сейчас мы можем проводить большинство занятий, вот только для преподавания трактата „Обряды чжоуских чиновников“ пока нет учителя». Фу Цзянь спросил: «Неужели нет никого, кто знает этот предмет?». Лу Кунь сказал: «Есть, как же не быть. Я знаю, что мать Вэй Чэна (чиновника, ответственного за ритуалы), госпожа Сун, обучалась этому у своего отца. У него не было сыновей, поэтому он передал знание дочери. Сегодня этот трактат