В дизайне современной, белой как снег кухни преобладали прямые линии. Он замер на пороге, опасаясь нарушить эту стерильную чистоту.

Хассан повернул голову:

– Ага, вот и он. Тебе удалось поспать?

– Ну… где-то час. Не знаю.

– Садись поешь.

Хассан отложил в сторону лопатку и потянулся за тарелками.

– Спасибо, но мне надо идти.

– Надеюсь, ты не собираешься совершить какую-нибудь глупость?

– Что ты имеешь в виду?

– С братьями Рингбергами шутки плохи.

– Со мной тоже.

Хассан посолил и поперчил яичницу и начал есть прямо из сковороды.

– Ты действительно думаешь, что за исчезновением твоей дочери стоит Микаэль Варг? По-твоему, у него хватило бы ума в течение трех лет обманывать нас всех?

– Я ничего не думаю, я уже перестал этим заниматься. Я знаю только то, что мне необходимо залезть в каждую лисью нору, чего бы это ни стоило.

– Братья Рингберги это не нора. Они хитрые молодые подонки. И не остановятся ни перед чем.

Лелле почесал щеки, на которых за последние дни успела отрасти колючая щетина.

– Похоже, их требуется поставить на место раз и навсегда.

– Ты можешь пообещать мне оставить Рингбергов в покое?

Лелле прищурился, смотря на встроенные в потолок светильники:

– Позвони, когда я смогу забрать машину.

* * *

Четыре яйца в день. Иногда пять. Мея регулярно обходила курятник. Сначала она боялась, что злобные птицы набросятся на нее, как только она войдет. Было что-то пугающее в том, как они таращились, как дергали шеями. В первые дни она оставалась в курятнике ровно столько, сколько требовалось для сбора яиц. Но потом осмелела и стала задерживаться, наблюдая за птицами. Куры много гадили, и стоило труда поддерживать чистоту. У нее появилась любимица. Маленькую несушку постоянно клевали остальные, включая петуха. Однажды Мея увидела ее почти без перьев. Бедняжка сидела, забившись в угол, а на опилках было немало кровавых пятен.

Вопрос решился просто. Анита дала Мее банку с дегтярной мазью:

– На, возьми. Помажь, и они оставят ее в покое. Здесь не из-за чего слезы лить.

Карл-Юхан расправлялся с дровами с помощью пилы и топора. Мея наблюдала за ним со стороны. Ее возбуждало блестевшее от пота тело. Не было и мысли о том, что от него будет вонять, когда он придет к ней, о мокрых пятнах, которые останутся на ее одежде после объятий. Как только выпадала минутка, они прятались в высокой траве и, забыв об усталости, ласкали друг друга. Полностью отдавались страсти, пока кто-нибудь криком не извещал, что пора снова приниматься за работу.

За едой обычно собиралась вся семья. Биргер и Пер любили порассуждать о конце света. Несмотря на все их старания избегать современную технику, по вечерам они слушали радио, но не просто радио, а определенную волну, считая, что только на ней можно получить крайне важную информацию, то, о чем никогда не говорится в обычных новостях. На этой волне вещали о выживании и о том, как приготовиться к кризисным ситуациям, начиная с того, какие предметы первой необходимости следует запасти, и заканчивая тем, как вырезать аппендицит собственными руками. Тема приближающихся катастроф за столом всегда была главной. Биргер и Пер развивали собственные теории. С умным видом они рассуждали о заговорах США и России. О биологическом оружии и обмане со стороны СМИ. Порой, войдя в раж, они стучали по столу с такой силой, что старый фарфор дребезжал.

Мея не понимала, как можно относиться к таким вещам всерьез. Сама-то она могла думать только о Карле-Юхане, да и как тут не думать, если он постоянно напоминал о себе, касаясь голым коленом ее обнаженных ног или незаметно запуская ей пальцы под шорты. Он все время улыбался уголками рта, и Мея тоже начинала улыбаться

– И чего вас так насмешило? – однажды поинтересовался Биргер, и Мея смутилась – она не привыкла быть в центре внимания.

– Мы стоим на пороге мирового коллапса, а Швеция сократила численность сил гражданской обороны, – продолжил Биргер. – Что ты думаешь об этом, Мея?

– О чем? – Перехватив насмешливые взгляды Пера и Ёрана, она покраснела.

– Почему, по-твоему, мы уменьшили вооруженные силы?

– Наверное, они обходятся очень дорого.

Пер прыснул так, что крошки из его рта полетели через стол, но Биргер этого не заметил.

– Власти хотят, чтобы именно так мы и думали, – заявил он дружелюбно. – На самом же деле они желают нашей погибели, чтобы мы оказались абсолютно беспомощными, когда в наш дом придет беда.

– Оставь Мею в покое, – попросил Карл-Юхан, – незачем ее пугать.

– Я просто хочу, чтобы она все правильно понимала, хочу открыть ей глаза. Мир, к сожалению, не комната для игр.

Вечером, когда они с Карлом-Юханом лежали обнявшись, Мея спросила, верит ли он сам во все это.

– Люди не желают верить в худшее, чего бы это ни касалось, – ответил парень. – Нам не хочется готовиться ни к чему заранее. Мы обычно начинаем действовать только, когда уже становится слишком поздно. Благодаря моему отцу я научился думать как человек, настроенный на выживание в любых условиях, научился всегда быть готовым ко всему и по возможности предвосхищать беду.

– Но, наверное, тоскливо всегда верить в худшее?

– Гораздо хуже потерять всё за одну ночь – всех, кого ты любишь, собственную жизнь – по той простой причине, что ты не смог или не захотел посмотреть в глаза истине.

– Так ты правда веришь, что все будет так плохо? Что война может прийти сюда, в Швецию?

Карл-Юхан положил подбородок ей на ключицу. Его голос был хриплым от усталости.

– Да, я верю в это. Все указывает на такое развитие событий. Но это не играет никакой роли. Мы готовы ко всему, что бы ни случилось. А ради тебя я готов пожертвовать жизнью.

Ночью ей приснилось, что она была той самой курицей, которую щиплют другие птицы. Будто бы сидела на солнечной кухне Аниты, и они набросились на нее. Только это были не птицы, а Биргер и все остальные. Рвали и трепали острыми клювами, пока вместо перьев не осталась покрытая пупырышками кожа.

* * *

В субботу вечером небо висело низко над деревьями. Темные тучи угрожали в любой момент разродиться дождем. Лелле надел резиновые сапоги и натянул на голову капюшон. Он долго взвешивал в руке пистолет, но в конце концов решил не брать его с собой. Посчитал, что так будет лучше. Машину он еще не получил, но до Глиммерсбергета было рукой подать. Йеспер рассказал ему, где они обычно собирались по выходным. Где можно найти братьев Рингбергов и Варга.

Он пошел через березовый лес и издалека почувствовал запах дыма. Над Глиммерсбергетом, накрывая его своей тенью, возвышалась гора. С востока наверх вела укатанная дорога, позволявшая сберечь силы и время, если подниматься на автомобиле. Но раз машины нет, так нет, что ж теперь. В этом даже были свои преимущества. Лелле выбрал незаметную тропинку, змеившуюся с южной стороны. Как быстро выяснилось, она была прилично заросшей, и ему приходилось постоянно лавировать между скользкими валунами.