Должно быть, все выглядело ужасно. Она не заслужила чувствовать себя как другие женщины. Все вышло из-под контроля. Я сжала руку Вона.

– Я пойду.

Пробегая по лестнице, я увидела Поппи, сидящую на верхней ступени, Ленни и Дарья гладили ее по волосам и успокаивали.

– Я люблю его! – плакала Поппи.

Мое сердце выпрыгнуло из груди – мне больно за нее.

– Знаю, милая. Но я бы не встречалась с парнем, который трахается с кем-то еще, – мягко призналась Ленни.

Все они разом посмотрели на меня, когда я проходила мимо, а я просто опустила голову.

– Святая Луна, что случилось? – спросила Дарья.

Она больше не выглядела такой самодовольной и веселой. Я не ответила.

Я сбежала домой, как обычно.

Убежала от конфликта.

От правды.

От своего голоса.

От своей тишины.

Найт

– Красивый фингал. Отлично сочетается с футболкой. – Папа перевел взгляд с моего синяка на темно-фиолетовую рубашку.

Он не стал спрашивать, как я получил его. Знает, что я не отвечу. Несколько месяцев назад я делал ставки в бойцовском клубе, который назывался «Змеиная нора». Иногда я дрался, прикрывая Вона, когда этот придурок исчезал без предупреждения – не часто, но синяки были нормой. Кроме того, все было чертовски очевидно – Луна рано ушла, а Поппи весь вечер висела на лацканах моего пиджака – гормоны и девочки вещи взаимосвязанные.

Впрочем, с папой все было иначе в последнее время. Он стал более резким и менее внимательным. Не могу его винить. Он был занят, пытаясь найти лекарство от маминой болезни. Так что было бы неправильно позволить всему этому дерьму всплыть сейчас. Мы находились в разных плоскостях. Раньше мы вместе курили на заднем дворе, а теперь удача, если мы обменялись парой сообщений и не убили друг друга.

Вечеринка могла бы стать отличным поводом, чтобы расстаться с Луной, но я был слишком ослеплен злостью на Вона и Луну и не мог нормально думать. Зимние каникулы только начались, и если они собираются целоваться по всему городу, то пусть будут уверены, что получат прекрасный вид на то, как я тусуюсь с Поппи.

Знаю, что я мудак. Поппи классная девчонка. Но недостаточно классная, чтобы обуздать такого засранца, как я. Во всяком случае, она знает, что случилось, но все еще бегает за мной. Записки от нее висели на каждой стене еще с первого курса, когда я шатался с Луной.

Поппи не была непонятливой.

Тем не менее я буквально по буквам объяснял ей все.

– Я ушел, – бросил я и надел кепку.

Я не готов слоняться по поместью и слушать кашель мамы. В последнее время ей становится все хуже и хуже, а иногда бывает хорошо, но чаще всего я просто хочу сбежать от этого звука, который подводит ее тело. Подводит всех нас.

Я надел черные треники и ветровку, чтобы пробежаться по парку «Эльдорадо» и проведать домик на дереве, который я не посещал года четыре, хотя кто их считает вообще?

Я.

Я , черт побери, считаю. Каждый час.

День.

Месяц.

Помнишь времена, когда все было легко и просто?

Мы с Луной решили, что выросли из шалаша, когда нам было четырнадцать. Ладно, она решила, а я согласился. Я соглашался со многими вещами во имя Луны, и, стоит признать, что я чувствую себя освободившимся, перестав это делать. Даже если я просто притворяюсь.

Когда я добрался до домика и залез внутрь, то удивился тому, что он в идеальном состоянии. Не было пыли на маленьких стульях, пластиковом столе и маленькой самодельной кухне. Шкафы, которые мы сделали сами, были выкрашены в желтый, хотя и висели на самом краю. Свежие цветы стояли в консервной банке на столе. Книги по языку жестов лежали на самодельных полках. Кто-то убирает это место, хотя я бы не удивился, если местные дети заняли его.

Я лег на потертый ковер, который пах сыростью, старым деревом и дерьмом белок. И закрыл глаза.

– У тебя нет права, – послышался голос откуда-то со стороны входа.

Я узнал этот голос, даже не успев открыть глаза, голос, к которому я все еще привыкаю.

Мягкий.

Хриплый.

Сексуальный и немного грубый, но все еще женственный, как у Марго Робби.

Луна залезла в домик. В нем было довольно тесно для двух взрослых людей. А еще ей пришлось сесть так, что ее бедро оказалось совсем рядом с моим, хотя она прижалась к стене.

Я открыл глаза и приподнял бровь.

– Она снова разговаривает. Может все, что тебе надо – это начать разговаривать с людьми, чтобы они перестали сплетничать о тебе?

Отмотать. Остановиться. Извиниться.

Не имеет значения, насколько сильно я пытался забыть ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША, я не мог. Одна только мысль о нем могла довести до могилы. А то и дальше. Что если в аду мне придется смотреть запись секса Луны и ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША на репите?

Можно ли умереть дважды? Трижды? Моя голова пошла кругом. Пора искать хорошего адвоката. Я обязан убить ублюдка.

– Не меняй тему разговора. – Она осмотрела комнату, прижав колени крепче к груди. Вижу, как Луна целует Вона, или Вон целует Луну, как будто все происходит прямо здесь, пожалуй, это Бог говорит мне, что ненавидит меня на личном, глубинном уровне. Вон это Вон, он сделал бы это, чтобы позлить меня. Очевидно, что у него встает на Ленни. Все было написано на его лице – я бы проверил, но это отвратительно.

Луна не ошибалась. Я не имел права выходить из себя, учитывая, что за несколько минут до этого она видела, как я засовываю язык в глотку Поппи. Луна так долго мучила меня, что мучить ее в ответ стало каким-то рефлексом.

– Хочешь потрахаться? – вздохнул я. – Милости прошу. Но если ты ждешь, что Вон трахнет тебя, то вот дружеское напоминание: он согласен только на минеты. Но могу предложить тебя Хантеру. Он предоставляет весь спектр услуг.

– Найт, – предупредила Луна.

Все еще не могу поверить, что она разговаривает. Это делает меня счастливее, чем грязь – свинью, и волнует больше, чем свинья в качестве бекона на тарелке. Почему она стала кем-то другим и кто это? Я не ее лучший друг. И не родственная душа. Я даже едва ли ее проклятый сосед в этот момент.

– Да. Извини. Я больше не буду.

– Сейчас.

– Старые привычки медленно умирают, Лунный свет.

– Ты никогда не был плохим.

– Хм, нет. Я всегда был ужасно плохим. Но не для тебя.

Она тихо протянула мне мизинец. Однозначное предложение мира.

Я поднес свой палец к ее.