собрали деньги и заказали известному ваятелю статую Анаксимена в бронзе; позже статую отвезли в Олимпию, где установили на Аллее Славы рядом с изваяниями атлетов-олимпиоников и других выдающихся людей Греции.

* * *

Сражение при Гранике, принесшее боевые потери, осада городов, необходимость создания в них гарнизонов заметно отразились на боеспособности македонского войска. Потребовалось срочное пополнение в численности и снаряжении. В лагерь к Александру приходили толпы наёмников, прежде служившие Дарию, их принимали, но без доверия. Словно чувствуя на расстоянии трудности, Антипатр прислал из Пеллы послание:

«Антипатр — Александру: Хайре! В Македонии ждут отцов, сыновей, братьев, кто ушёл с тобой. Впереди зима. Отправь домой раненых и ветеранов, не годных к службе, и тех, кто женился молодым. Они проведут зиму в семьях, весной молодые к тебе вернутся, а жёны их родят. Я же пришлю десять тысяч обученных новобранцев».

Александр так и сделал: отправил часть воинов в Македонию на отдых и лечение, уменьшив затраты на их содержание. Весной пришло обещанное пополнение, и обновленное войско направилось в Каппадокию*, далее в Армянскую Киликию. Узнав о приближении македонян, чтобы затруднить их продвижение, правитель Киликии Аршам изгонял собственных жителей с собственного жилья, уничтожал продовольствие и отравлял источники. Его действия вызывали возмущение населения, которое невольно превращалось в союзников Александра. Приходили сведения, что Аршам намеревается выгнать население из Тарса*, чтобы разрушить. В надежде воспрепятствовать злому замыслу, жители обратились за помощью к македонскому царю.

Александр немедленно отправился к Тарсу. Путь преграждали высокие горы, проход имелся один — через «Киликийские Ворота», узкое ущелье, где едва протискивалась конная повозка. Выход из «Ворот» надёжно перекрывал отряд персов. Александр принял непростое решение: отобрал сотню горцев, приученных с детства преодолевать вершины. Под покровом ночи смельчаки прошли обходными тропами на другую сторону ущелья и перед рассветом внезапно напали на охрану ущелья.

Дорога на Таре открылась. Оставив Пармениона командовать войском и следовать за ним, Александр во главе легковооружённой конницы поспешил к городу.

Две тысячи двести стадий до Тарса всадники проходили по безводной долине в условиях знойного лета. Под ногами людей и копытами лошадей хрустели не камни, а кристаллы белейшей соли… На лицах и на одежде — соляная пыль, безжалостно разъедающая неприкрытые части тела… Обгоревшие на жгучем солнце лица тут же покрывались кровоточащими язвами… Искрящаяся на солнце соляная пустыня ослепляла людей и животных, из глаз проливались горько солёные слезы… И всё время обжигающий солёный вкус во рту…

Тарс брать не пришлось. Узнав о приближении страшного врага, персидский гарнизон в спешке покинул город. Вместе с ним Аршам ушёл в Вавилон, где сейчас находился царь Дарий.

В Тарсе нашлась мастерская персидских царей по изготовлению монет с литьём и чеканкой по золоту, серебру и бронзе. Александр обрадовался столь ценному приобретению. Его отец в своё время организовал в Македонии производство монет со своим изображением из фракийского золота. Сын отчеканит собственные монеты из персидского золота. Эта задумка придала Александру ещё большую решимость на продолжение войны.

РАЗРЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМ

Не задерживаясь в Тарсе, Александр направился в Солы — для Киликии значительный город, где процветала коло-ния аргивян* и лидийцев* с острова Родос. За два столетия персидского влияния жители Сол привыкли подчиняться местным правителям, исправно выплачивали не слишком обременительные подати. Уяснив для себя, что власть вот-вот поменяется, население обещало исполнять теперь волю нового царя. Поэтому Александр поступил с ними по справедливости: поручил демократам провести народные выборы главы управления городом, а на граждан, кто прежде поддерживал Дария, наложил контрибуцию в двести талантов.

Из Сол войско направилось в Сирию, где, по сведениям из лагеря персов, Дарий намеревался дать македонянам повторное сражение. Маршрут пролегал через Фригию и её древнюю столицу — Гордион.

В трапезной царь в одиночестве коротал время за вином и несложной закуской — сыр, зелень, жареные голуби. Заглянул Парменион. Александра насторожил его смятенный вид.

— Неужели рядом объявился Дарий? Тогда мы должны радоваться!

— Измена, царь!

И хотя это прозвучало неожиданно, сразу вспомнился совсем недавний случай…

В тот день после длительного перехода войска устроили долгожданный привал. Александр прилёг в тени одинокого дерева. Неожиданно над головой появилась ласточка. Птица то подлетала, совершая резкие развороты, то беспокойно щебетала и улетала… Ласточка мешала заснуть, но прогнать не решался, слабо отмахивался руками. А птицу это не пугало, она щебетала и щебетала, словно хотела что-то сказать ему и попыталась сесть ему на голову.

Пришлось прогнать её, но дремота куда-то сразу прошла. Он обратился к Аристандру, спросил, что бы это означало. Гадатель недолго думал.

— Обыкновенно ласточки летают возле жилья. Лепят гнёзда, растят птенцов. А в таком отдалении ей делать нечего. По этой причине думаю, её появление неслучайное. Она вестник. Покровительствующие тебе боги предупреждают, что в близком твоём окружении замышляется зло. На всякий случай поберегись!

А сегодня Парменион сказал о том же. Измена! Кровь бросилась в лицо. Чувствуя, как гнев застилает глаза, царь выдавил из себя сразу осипшим голосом:

— Кто?

— Линкестиец!

— Не верю! — взревел Александр.

Линкестиец — младший сын Аэропа из Линкестиды, Александр, которого царь пощадил. Во время общевойскового собрания убили его братьев, обвинённых в заговоре против царя Филиппа. Линкестиец женат на дочери Антипатра, вошёл в доверенный круг друзей царя, стал гетайром. В должности гиппарха — командира отряда всадников, в боевых действиях отличался мужеством.

Парменион, волнуясь, доложил суть подозрений:

— Мои люди схватили переодетого перса. Назвался евнухом придворного гарема. У нас появился, чтобы передать письмо Дария.

— Где письмо?

— При нём не нашли. Признался, что отдал Александру Линкестийцу.

— Возьми Линкестийца под стражу, но без лишних свидетелей. Ничего ему не говори, не объясняй, за что. Я сам поговорю. А пока пришли ко мне того евнуха.

Александр вяло махнул рукой, давая понять, что не намерен продолжать неприятный разговор. Поверить Пармениону нелегко — обвинение чудовищное, если учесть, насколько младший Линкестиец вошёл в доверие с того печального события. Но если речь идёт об измене, лучше разобраться самостоятельно и сдержанно, без посторонних глаз и ушей. Неизвестно, как отнесётся Антипатр к наказанию предателя, если обвинение — правда. Всё-таки младший сын Аэропа является его зятем… Делать выводы предстоит предельно осторожно…

И Пармениону не следует доверять, всецело полагаться на его слова. Известно, что он и весь его род с древними македонскими корнями не чтил семью князя Аэропа. Его сына Александра терпеть не мог по причине того, что тот излишне предан своему спасителю. А чтобы оказаться рядом с царём, многие придворные готовы очернить любого, тем более Линкестийца… История с