– Давай.

– Ты за рулем.

– Это тебя останавливает?

– Не хочется стать молодым и красивым трупом, Лешенька, вот совсем не хочется. На дорогу смотри.

Тейка шикает, вызывая непроизвольную улыбку на моем лице.

Кладу ладонь на ее колено. Веду чуть выше, под подол цветастого платья, и моя девочка нарочно стискивает ноги.

– Не-е-ет, – растягивает буквы в отрицании.

Мы уже выехали из центра. Я должен отвезти Тею к подружке, но уверен, она подождет. Сворачиваю на первую попавшуюся заправку, припарковываясь в самый дальний угол на отшибе. Блокирую двери и нажатием одной кнопки опускаю спинку Теиного кресла вниз.

– Ты обалдел? – округляет глаза, заведомо зная, что будет дальше.

– Нет.

Перекидываю ногу через коробку передач, оказываясь всего в паре сантиметров от Теоны. Практически наваливаюсь на нее сверху.

– Тут же люди.

– Стекла тонированные.

– Лобовуха – нет.

– Кто в нее смотрит?

Меня заносит. Ее тоже, хоть виду она и не подает.

– Прекрати со мной ругаться, – говорю тихо, задирая подол ее платья. Пальцы касаются резинки красных стрингов.

– Я с тобой не ругалась.

Говорит едва слышно, упираясь ладонями мне в плечи, чтобы оттолкнуть, но губы ее предают. Отвечают на поцелуй. В этом вся Тея, напускная ершистость и трепетная нежность внутри.

– Конечно, – на пару неспешных секунд отрываюсь от ее губ, чтобы снять с нее это платье. Оно мешает.

Мне хочется прикоснуться к голой, немного покачивающейся от движений груди, сжать в ладони, едва задевая соски большими пальцами. Слышать тихие стоны, наблюдать за подрагивающими ресницами, чувствовать жар стройного и такого желанного тела.

Поочередно втянуть в рот розовые, острые вершинки, обвести языком по кругу ареол.

Тея уже не злится, не пытается показать характер. Наоборот, нетерпеливо разводит ноги шире, обнимая меня, прижимаясь все теснее. Каждое прикосновение обжигает, если я сейчас не войду в нее, то просто взорвусь от переизбытка эмоций и каменной эрекции.

Спускаю штаны вместе с боксерами вниз. Теины пальцы сжимают мой эрегированной член, раскатывая по нему резинку. Провожу по ее красной щеке, обхватываю затылок ладонью и, не отрывая взгляд от зеленых глаз, погружаюсь на всю длину.

В глазах мутнеет, глажу ее лицо, плечи, в одно легкое движение подхватываю правую ногу под коленом, отводя в сторону чуть сильнее, чтобы войти в нее глубже, до упора, сбивающихся вздохов и возбуждающих криков.

Тея

Захожу в дом Эммы, и лишь после этого Лешина машина срывается с места, продвигаясь в сторону выезда из поселка.

– Я по тебе скучала.

– И я, – обнимаю подругу и шагаю за ней в гостиную.

Мы знакомы с детства, учились в одном классе. Это она два года назад пристраивала меня в группу поддержки, чтобы я отвлеклась от фигурного катания.

– Я тебе сейчас такое покажу.

Эммик вытаскивает папку с эскизами и с легкой руки раскладывает их передо мной на стеклянный кофейный столик.

– Очень красиво.

Перебираю листочки с набросками зимней коллекции и по инерции киваю. Как бы одобряя и улыбаясь. Сама же думаю про утренний разговор Леши с мамой. У них очень сложные отношения, неправильные. Кирсанов не хочет ничего слушать, но я вижу, как он переживает. Бесится, но никогда этого не признает.

В голове загорается яркая лампочка, она подкидывает решение. Хоть Леша и просил не лезть, я должна поговорить с его мамой.

– Ты сегодня какая-то задумчивая. Здесь вообще?

Перед моим лицом проплывает Эммкина ладонь, и я возвращаюсь в реальность.

– Здесь, ты знаешь, я совсем забыла, что у меня сегодня назначен прием к врачу.

Вру, чтобы не вдаваться в подробности своего реального плана.

– Прости, но я поеду.

– Ладно. Может, тебя подвезти?

– Я на такси. Не заморачивайся.

У дома Лешиной мамы оказываюсь часа через два. Час пик, и Москва прилично стоит. На дороге не пробиться. Расплачиваюсь с водителем и выскальзываю из салона автомобиля, перекинув сумочку через плечо. Мне нужно пройти всего пару метров, подъезд к дому не очень удобный, поэтому приходится выйти немного раньше. Набираю номер квартиры на домофоне и жду ответа.

Поднимаясь по лестницам на четвертый этаж, тщательно продумываю свои действия: как войду, что скажу. Этот подъем в несколько пролетов дает мне время. К тому же, если Леша узнает, не думаю, что он будет счастлив от моей самодеятельности…

На этаже меня уже ждут. Входная дверь чуть приоткрыта, а Юлия Павловна выжидает за порогом, в прихожей. Я нагрянула без предупреждения, не слишком культурно. Тяну ручку на себя и, ступив в квартиру, растягиваю губы в улыбке. Я жутко нервничаю, да и вообще теперь эта идея с разговором воспринимается абсурдно.

А еще, еще я стараюсь не смотреть на инвалидное кресло, мне кажется, что мои взгляды выдадут меня с потрохами. Жалость изнутри так и рвется наружу. Но сейчас она неуместна, более того, никому не нужна.

– Она пришла? – Ася лениво выползает из комнаты, завязывая длинные русые волосы в хвост на макушке. – Я думала, что это очередные любезности.

– Добрый день, – разуваюсь и ловлю на себе теплый взгляд Лешиной мамы.

– Я так рада, что ты приехала. Проходи скорее на кухню, – торопит Кирсанова и с легким укором смотрит на дочь.

– Я долго не могла решиться. Леша не знает, что я здесь… А я, я хотела поговорить по поводу вашей ссоры.

Юлия Павловна останавливает кресло напротив, по другую сторону стола. Именно там отсутствует стул.

– Ты тоже на его стороне?

– Скорее, я придерживаюсь нейтралитета. Просто вы должны знать, что ему тоже все это не нравится. Я имею в виду отсутствие нормального общения.

– Он всегда был импульсивным мальчиком. Но и идти на поводу у сына я не хочу. Мне уже не двадцать, да и ноги вот подвели. В моем положении очень сложно найти достойного мужчину. Но Георгий – он хороший человек, только вот мой сын абсолютно не хочет этого слышать. Даже попробовать понять не хочет.

– Вы правы, – делаю глоток чая с мятой и сжимаю кружку в ладонях чуть крепче, – но и вы его поймите, он очень за вас переживает. Может быть, со всем этим уже стоит что-то сделать? Два года вот такого странного общения… Вы же понимаете, что это долго.

– Теечка, выход из сложившийся ситуации один – я должна порвать отношения с Жорой. А я не могу. Я очень люблю сына, дорожу им. Но у него своя жизнь, с тобой. А у меня своя… Это ужасно тяжело – быть одной. Особенно в моем положении.