всё так же спокойно спал старик. Кир всё молчал и, казалось, уже забыл, что я здесь.

— А ты живёшь далеко?

Глупый вопрос и так понятно, что очень и очень неблизко.

— Да, нам лететь ещё около недели.

— Так всё же, зачем я тебе?

В голове у меня была только одна догадка — чтобы скрасить его существование там.

Улыбнулась про себя такой мысли. Он никогда особо не проявлял ко мне симпатии. Кроме одного раза, но думаю, там дело было в другом. Сказал, что это приказ. Кому я могла понадобиться?

Кир оставил дела, которыми занимался до моего прихода, и подошёл. Сердце бешено заколотилось от страха и неожиданной близости. Он взял мою руку и повёл обратно в место заточения. Я послушно шла и совершенно не сопротивлялась, находясь в полном замешательстве и растерянности. Его рука была очень горячей, она крепко меня держала, без шансов на освобождение.

— Прости, но лучше тебе побыть внутри, — сказал он, когда мы переступили порог моего места обитания.

Оказавшись опять в камере, я поняла, что все мои старания сведены на нет и вот-вот всё вернётся в исходную точку. И теперь он уж точно станет бдительнее и не повторит ошибки, всегда будет сто раз проверять, закрыл ли дверь. Кир ещё не успел отпустить моей руки, как я крепко-крепко его схватила. Для надёжности подстраховалась второй.

— Нет, расскажи мне всю правду, иначе я не отпущу тебя или вообще…

В его глазах неожиданно для меня пронеслась нотка неуверенности и испуга. Он может чего-то бояться?

— А ты уверена, что готова услышать всё?

— Конечно, готова. Ты знаешь, я очень хочу услышать всю правду, потому что после того, как отец оставил меня, со мной то и дело происходят странные вещи. И очень часто мне кажется, что я схожу с ума. Не представляешь, как это ужасно!

Не оставляй меня в неведении. Я буду себя очень хорошо вести и делать всё, что скажешь, только объясни, что происходит. Для меня это очень важно.

Неожиданно для себя обняла его руками и прижалась к горячему телу. Мне так нужны были поддержка и помощь. Когда встретила его здесь, у меня появилась надежда, может, не на спасение, но хотя бы на то, чтобы разобраться во всём. Неужели он не помнит, что я для него сделала? Слёзы текли, не переставая, оставляя на его коже влажные солёные следы. Было неудобно за своё поведение и отчаяние, в которое я впала. У меня совсем не осталось сил, чтобы справиться со всеми трудностями самой. Пыталась наспех смахнуть мокрые ручейки, но ничего не получалось. От такого потока было сложно избавиться. Отошла и постаралась успокоиться, даже уже не стремясь вытереть слёзы.

Григориан

Я стоял как истукан и не знал, что делать. Одна моя часть хотела прижать девушку и приласкать, сказать, что всё будет хорошо, я решу все её проблемы. А другая не хотела дарить напрасные надежды и обманывать. Внутри от такого тесного контакта с её кожей, губами и руками всё пылало огнём. Мои руки были уже в сантиметре от её волос и хотели ощутить их, хотели так же обнять её в ответ. А что дальше? Это и останавливало.

Может, она делает это специально? Нет, навряд ли, Алекса совсем не из тех, кто способен манипулировать людьми. Просто стечение обстоятельств опять не в нашу пользу, ей очень плохо, и снова я причина всего. Надо срочно убегать отсюда, пока всё не зашло слишком далеко. Но уйти не мог, стоял как вкопанный, и тело отказывалось совершить даже элементарный шаг в сторону. Я еле себя сдерживал.

Слава богу, Алекса первая отстранилась и спросила:

— Ты совсем не хочешь мне помогать, правда?

— Не в этом дело. Понимаешь, я выполняю приказ. И не могу поступить по-другому. Но я подумаю, что можно сделать… А пока тебе лучше остаться здесь.

Сделал шаг назад, закрыл дверь и уже второй раз её оставлял наедине с проблемами. Было противно, и теперь я совершенно чётко понимал, в чём моя вина.

Дверь закрылась, а сердце стучало и пыталось выпрыгнуть наружу. Хотелось обратно в камеру. Готов был вот так простоять рядом с ней хоть всю ночь, раствориться в её объятьях, надеясь на капельку любви с её стороны. Заныла рана, даже не стал пить обезболивающее, чтобы боль хоть как-то отвлекала от мрачных мыслей. Алекса сидела и бесцельно смотрела в стену, изредка смахивая слёзы, которые всё ещё иногда катились из глаз. Мне хотелось бить и крушить оттого, что стал заложником такой ситуации.

Глава 31. Новые правила

Григориан

Я не спал всю ночь. И всё пытался придумать выход из безвыходной ситуации. В конце концов у меня появились кое-какие мысли, и мне казалось, они вполне нормально должны вписаться в сложившуюся ситуацию. По крайней мере, не стану себя чувствовать чудовищем. До утра оставалось несколько часов, и я решил, что сон для меня будет совершенно не лишним.

Утром не изменил своих планов. Мой корабль, мои правила.

Пошёл в камеру Алексы и Фахта. Открыл дверь. Они уже не спали. Фахт удивлённо смотрел, а Алекса наоборот избегала прямого взгляда. Это было неприятно. Я постоянно заставляю её страдать.

— Алекса, выйди из камеры.

Она подняла глаза, полные грусти и какой-то апатии, будто уже махнула на всё рукой и ей без разницы, что теперь будет. Нехотя пошла за мной. Мы вошли в главный отсек управления. Я повернулся к ней лицом, и мне совсем не понравилось, как она выглядит. Было больно на неё смотреть. Она казалась такой хрупкой и беззащитной. Почему всё это происходит именно с ней?

— С сегодняшнего дня и до момента приземления ты свободна в пределах корабля. Ничего не трогай, на всё спрашивай разрешение.

Моё объявление произвело странный эффект, она не стала прыгать от радости, а лишь посмотрела с опаской, будто заподозрила подвох.

— Ты прости меня, надо было и правда с тобой поговорить, прежде чем…

Она опустила глаза и кивком дала понять, что извинения приняты.

— Давай теперь по-настоящему познакомимся, ведь ты до сих пор не знаешь, как меня зовут. Григориан.

Протянул руку, уже знал, так делают на Земле. Алекса растерянно посмотрела и будто на миг испугалась. Руку подала на автомате.

— Алекса, — ответила робко, словно мы и правда встретились первый раз.

— Пойдём, я тебе всё покажу.

Надеюсь, Фахт не обиделся, что я его проигнорировал. Пусть поживёт отдельно, думаю, ему понравится.