–Моя мама не преступница!– возразил Финн.

–А я этого и не говорю,– ответила Натали, похлопав его по плечу.– Просто… у меня есть теория. Но тебе она не понравится.

–Давай,– велел Финн и выпятил грудь, надеясь, что в таком виде покажется старше.

–Ну, иногда взрослые, которые часто уезжают по делам… короче, на самом деле у них две семьи, в двух разных местах,– сказала Натали.– Они лгут. Чаще так, конечно, делают отцы, а не матери, и если с днями рождения всё правильно, то либо вас, либо тех детей из Аризоны усыновили. Нет, если подумать, это выглядит как-то бредово, но…

–Натали, моя мама уезжает по делам максимум пару раз в год!– взорвался Финн.– И максимум на два дня! Она всегда с нами, только…– Он не договорил, но Натали и так поняла, что он имел в виду: «Только не сейчас».– У моей мамы нет другой семьи! И она нам не врёт! Она не преступница! Перестань выдумывать теории, перестань считать, что она виновата!

–Ладно,– негромко сказала Натали.

И снова обняла его, почти так же, как Чез или Эмма. Как только она разжала руки, Финн отвернулся от улицы. Если вдруг подойдёт автобус, не нужно, чтобы кто-нибудь увидел, что он на грани слёз. Стоя лицом к дому, Финн заметил, как что-то шевельнулось в огромном окне первого этажа – госпожа Моралес поспешно отступила в сторону, скрывшись за занавеской.

Она наблюдала за ними. Забавно. Когда мама наблюдала за ними в окно, пока Финн, Эмма иЧез ждали автобуса, он чувствовал себя в безопасности. Его любили. Защищали.

А теперь, когда госпожа Моралес, наблюдавшая за ним иНатали, спряталась за занавеску, чтобы он её не заметил… Финн напугался ещё сильнее.

Чего боялась госпожа Моралес?

А вдруг ему грозит опасность, от которой его не сумел бы защитить даже взрослый?!

–Десять тысяч ошибок,– пробормотала Эмма.

–А?– спросил Чез, повернувшись на стуле.

Они снова сидели в кабинете госпожи Моралес и третью ночь подряд пытались разгадать мамин шифр с помощью её же фраз.

–Мы перебрали десять тысяч вариантов?

–Нет, я просто пытаюсь вспомнить цитату Томаса Эдисона,– сказала Эмма, постучав себя карандашом по подбородку.– Типа, он не ошибся десять тысяч раз, а всего лишь нашёл десять тысяч неработающих способов. Или ему пришлось сделать десять тысяч шагов к успеху.

–А.

Вид уЧеза тоже был разочарованный. Раньше – так Эмма начала мысленно называть свою жизнь до того момента, когда мама в последний раз проводила их в школу,– Эмма любила читать, слушать и думать про изобретателей, учёных и математиков, которые преодолевали самые разные препятствия на пути к гениальному прорыву. Преграды лишь делали историю ещё интереснее.

Она и понятия не имела, как утомительны провалы.

Как они обескураживают.

И честно говоря, Эдисон так старался только потому, что хотел победить других изобретателей и стать знаменитым. На кону не стояла жизнь его матери.

«Я не знаю наверняка, что на кону стоит мамина жизнь»,– напомнила себе Эмма. Она была утомлена, раздосадована и напугана, но в отсутствие веских доказательств не собиралась принимать что-либо как факт.

Однако почему-то ей упорно казалось, что это правда вопрос жизни и смерти.

«Мама так нас любит… она бы не уехала, не бросила бы нас без очень важной причины»,– сказала себе Эмма.

Если это и не был вопрос жизни и смерти, то уж точно что-то близкое.

Вот почему Эмма возилась с маминым шифром почти круглые сутки. Она брала с собой в школу записные книжки, полные пометок, и открывала их, как только учитель отворачивался. Она трудилась на переменах и встоловой.

–Новый проект, Эмма?– ласково спросила учительница по математике миссис Гандерсон, когда Эмма шагала в спортзал, продолжая на ходу записывать какие-то буквы и символы.– Наверное, ты за него получишь Нобелевскую премию, а?

Эмме нравилась миссис Гандерсон – как и все, кто любил математику. Но в тот момент Эмма была очень близка к тому, чтобы разрыдаться. Ей хотелось крикнуть миссис Гандерсон: «Нет, это не какой-то дурацкий проект, в котором маленькие детки играют в математиков! Это вообще не та ерунда, которой я раньше занималась! Это ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО!»

Стала бы миссис Гандерсон говорить таким тоном сКэтрин Джонсон[9], когда та рассчитывала, как отправить Джона Гленна в космос, а потом вернуть, избежав катастрофы? Стала бы она так же покровительственно улыбаться шифровальщикам, когда те мешали фашистским подлодкам топить корабли союзников?

Даже в те времена, в сороковые годы, шифровальщики пользовались компьютерами. Эмма была абсолютно уверена, что можно установить специальную программу и опробовать разные ключи к маминому шифру, но боялась, что на это уйдёт слишком много времени. Кроме того, надо было убедиться, что программа безопасна. Мама всегда уделяла этому особое внимание.

–«Каждый раз, когда выкладываешь что-то вСеть, спроси себя, хочешь ли ты, чтобы это увидел весь мир»,– сказала Эмма вслух, цитируя маму.– Вот ещё одно высказывание, которое можно попробовать.

–Ты уверена, что мама говорила «каждый раз», а не «всякий раз»?– спросил Чез.

В этом и заключалась проблема с мамиными высказываниями. Они были неточными. Иногда мама говорила «каждый раз», а иногда «всякий раз». Следовательно, Эмме предстояло испробовать оба варианта, подписав «а, б, в» итак далее над каждой буквой.

А если кодовой фразой было «всегда, когда выкладываешь что-то вСеть»?

Может быть, Эмма ошиблась. Может быть, Чез тоже. Может быть, они вообще выбрали не тот метод.

Карандаш Эммы прорвал бумагу, кончик отломился и отлетел.

–Сделай перерыв,– сказала Натали с другого конца комнаты. Она сидела в наушниках, и провода переплетались с её волосами. Финн устроился рядом, положив голову ей на плечо,– он заснул час назад.

–Нет,– упрямо сказала Эмма.– Мы должны разгадать шифр.

–Ну хотя бы оторвись ненадолго и посмотри книжки, которые я прихватила из кабинета вашей мамы,– предложила Натали.– Может, тут есть что-то полезное.

–Нет, спасибо,– сказал Чез, иЭмма порадовалась, что он ответил за них обоих. Лично она обошлась бы без «спасибо».

Эмме не давало покоя, что Натали побывала у них дома. Госпожа Моралес заставила дочь убрать за Ракетой, чтобы у них – так она сказала – было больше времени на развлечения. Это была пятница, и они отправились в парк аттракционов.

Эмма не веселилась. Госпожа Моралес настояла, чтобы она оставила всё лишнее в машине, поэтому ей пришлось записывать потенциальные ключи к шифру на салфетках и билетах и совать их в карман.