Громыхнул гром, и черные тучи разразились настоящим ливнем, но из-под корзины еще несколько секунд раздавались радостные вопли. Молодые люди, лежащие в кромешной тьме, не могли поверить в свое спасение. Они еще до конца не осознавали, что больше не находятся в воздухе и отчаянными, дикими воплями пытались убедить друг друга в реальности своего существования.

* * *

Всю ночь они провели внутри, спасаясь от проливного дождя под днищем огромной корзины сдувшегося воздушного шара. Все безумно устали, но от невероятного возбуждения никто не мог заснуть.

Первые солнечные лучи, пробившиеся через прутья тончайшими иглами света, возвестили о том, что ливень прекратился и наступил восход. Выпутавшись из влажных тряпок, приятели на слабых, неверных ногах выбрались наружу.

Теперь они должны были понять, куда занесла их судьба.

С изумлением друзья осматривались вокруг. Никто даже не мог предположить, как называется место их чудесного спасения. Никто, даже умный Парсонс не мог понять, в какой части света они находились.

Вокруг, куда бы ни падал взгляд, простиралась пологая равнина — бескрайняя зеленая степь, покрытая невысокими волнистыми холмами. Плавные холмы, покрытые сочной зеленой травой и напоминающие волнообразные бесконечные барханы в пустыне, купались в нежно-розовых лучах, стелющихся над бирюзовыми безмолвными просторами.

К удивлению, почва под ногами была не твердая, а как-то странно пружинила. Каждый шаг заметно отзывался под ногами плавным движением.

— Что это такое? — обескураженно спросил Маскей. — Почему это земля колышется подо мной?

Он попытался невысоко подпрыгнуть, и его грузное тело затряслось мелкой дрожью, когда он опустился одновременно на обе ступни.

— Тебе это только кажется, толстяк! — со смехом отозвался Парсонс. — Несколько дней днище корзины ходило у нас под ногами, вот тебе и кажется до сих пор, что ты еще летаешь на воздушном шаре! Соскучился по корзине? Признайся, что соскучился?

— Нет, будь я проклят, никогда я больше не залезу в воздушный шар! — рявкнул в ответ Маскей. — Отныне я буду передвигаться только по суше!

— Никогда не зарекайся… — усмехнулся Таррейтал. — Может быть, еще придется полетать… А под ногами у нас твердая земля, просто ты давно ничего не ел, вот тебя и подбрасывает вверх, как тот самый воздушный шар!

Они посмеивались и подшучивали над толстяком, но все остальные, в том числе и сам Вингмохавишну, все ощущали, что земля под ногами ведет себя совершенно по-другому, чем возле родного Наккута. Каждый шаг, действительно, отзывался легким, едва заметным эластичным колебанием, — как будто нога ступала на туго натянутую материю.

И все время принц вспоминал, как неестественно прыгала корзина воздушного шара, врезавшись на скорости в равнину. Она не вонзилась на скорости в холм, а сначала словно отскочила от него, даже подпрыгнула и только потом, перевернувшись, шлепнулась окончательно.

Нет, думал он, здесь есть какая-то загадка. Но ответа на нее пока найти не удавалось.

— Что же мы будем делать? — задумчиво сказал Таррейтал, оглядевшись еще раз по сторонам. — Тронемся в путь? Только вот в какую сторону…

Пейзаж вокруг, и действительно, не отличался особым разнообразием. В бескрайние дали, до линии горизонта уходили удручающе одинаковые пологие зеленые «барханы».

Ни раскидистых деревьев… Ни далеких гор на горизонте… Ни каких-либо человеческих построек… не было даже следов каких-нибудь дорог. Здесь ничего нельзя было обнаружить.

Лишь пологие, невысокие, покрытые зеленью травы холмы…

— Куда же нам направиться? — повторил Вингмохавишну, осмотревшись еще раз вокруг и не обнаружив абсолютно ничего. — Ума не приложу, что делать…

— Мой повелитель… я знаю, что делать! — воскликнул Маскей.

— И что же?

— Если ты не возражаешь, не мешало бы сначала хорошенько подкрепиться, — рассудительно отозвался толстяк, с тяжелым кряхтением присаживаясь на траву. — Лично я не могу думать, когда желудок мой пуст.

— Действительно, думать ты не можешь потому, что рискуешь взлететь в поднебесье! Ты взлетишь от любого порыва ветра, как воздушный шар, если тебя не заполнить пищей, как балластом! — хихикнул Парсонс.

— Я разорву тебя на куски, длинноволосый бездельник! Я сожру тебя, обглодаю все тело до последней косточки и разбросаю твои худые ребра по всей степи!

Маскей тяжело вскочил, отталкиваясь пухлыми руками от земли, и попытался поймать обидчика. Но это было не так то просто. Тот ловко уклонился от мясистых пальцев и бросился в сторону, скрывшись за корзиной воздушного шара.

Толстяк пыхтел, кряхтел и бегал вокруг корзины. Пока он неуклюже гонялся за приятелем, безуспешно пытаясь догнать проворного, юркого Парсонса, то ничего не видел.

А Кипис, между тем, пристроился за его массивной спиной и следовал за ним, не отрываясь, как приклеенный. Коротышка потешно передразнивал неуклюжие ужимки Маскея, Парсонсу это было хорошо заметно, и от этого парень заливался громким заразительным смехом.

Так продолжалось до тех пор, пока толстяк, случайно обернувшись через плечо, не заметил пересмешника. Через мгновение сила его ярости переключилась уже на квадратноголового шута.

— Уродина! Так ты еще осмеливаешься дразнить меня! — почти рычал он. — Тебя я проглочу одним куском, не разжевывая!

Пока приятели бесили толстяка и бегали от него вокруг воздушного шара, Таррейтал напряженно размышлял. Но когда громкий смех стал раздражать его, он громко приказал:

— Парсонс, иди ко мне!

Улыбка тут же сползла с лица юноши и он, приблизившись, с готовностью спросил:

— Да, мой повелитель?

— Ты бы занялся приготовлением к завтраку… Сейчас эти бездельники запросят жратвы…

Собственно, к завтраку можно было и не готовиться. Ничего особенно сложного в этом не было, но Таррейтала стала раздражать бездумная беготня вокруг лежащего на земле аэростата, и он подобным способом решил прекратить беспорядочную суету.

Но Парсонс не стал возражать, а послушно полез в корзину воздушного шара, чтобы извлечь оттуда скудные запасы. Провиант, небольшое количество пищи и воды, приготовленное еще в Наккуте аббатом Фарсмансом, стремительно исчезал и подходил к концу.

Если бы чудесным образом воздушный шар не опустился бы на этой зеленой равнине, уже, самое большее, через день молодым кандианцам неминуемо пришлось бы голодать. А если бы их воздушный шар и продолжил бы свой полет, если бы он продержался в воздухе еще неделю, их неминуемо ждала бы голодная смерть.

Непонятно было пока, где раздобыть пищу и питьевую воду здесь, на суше, но пока все же сохранялась надежда на спасение.

* * *

Ежедневный завтрак спутников в последние дни ничем не отличался от обеда. А обед точно так же напоминал их ужин, как и завтрак. Все происходило потому, что вот уже долгое время им ежедневно приходилось питаться одним и тем же продуктом!