– Тая, подскажите номер вашего счета…

– Вот же! – подсовываю справку.

Девица что-то щелкает в своем компьютере. Я тру глаза. Этот день меня измотал. Больше всего я мечтаю о том, как, наконец, останусь одна. Лягу в постель и, выбросив из головы все посторонние мысли, усну.

– Вы уверены? Здесь недостаточно средств.

– Как это? Там все деньги от продажи квартиры…

– Нет. Здесь всего пара сот тысяч.

– Не может быть. Проверьте еще раз. Может быть, вы ошиблись.

Но никакой ошибки нет. Я тупо пялюсь на выписку по счету. Рядом, все больше нервничая, мнется продавец.

– Тая, возможно, вам стоит связаться с вашим риелтором? У вас же есть его номер? – предлагает мне Галина Федоровна. Я трясу головой, удивляясь, как сама до этого не додумалась. Звоню. Но механический голос мне говорит, что абонент вне зоны.

– Абонент вне зоны, – шепчу я. – Вы же не думаете, что меня втянули в какую-то аферу? – шепчу я, облизав пересохшие губы. – Это же просто какая-то ошибка, правда?

– Я не знаю, Тая. Но, если честно, таких ошибок не бывает.

– Я так понимаю, на сегодня все отменяется? – продавец хмурится, оно и понятно. Человек тратил время и хотел уже сегодня получить свои деньги, а я… Всхлипываю. Вот тебе и что-то хорошее.

– Ничего не будет, – шепчу я и иду куда-то, не разбирая дороги, переступая через чьи-то вытянутые в проход ноги, обходя чужих резвящихся детей. На выходе меня догоняет запыхавшаяся Галина Федоровна.

– Тая, я думаю, тебе нужно обратиться в полицию! Если это мошенничество – они просто обязаны разобраться. Найми толкового юриста. Пока еще не все потеряно.

Да… Наверное. Так и нужно сделать. Так почему же мне кажется, что ничего уже не вернуть? Что мне остается? Ни-че-го. Я все потеряла.

Вы замечали, что когда человек принимает какое-то сомнительное с точки зрения морали решение, он, как правило, оправдывает себя тем, что у него просто не было другого выбора? Обосновывает, приводит сам себе кучу доводов… Я же с собой честна. Я одна виновата в том, что со мной случилось. И мне одной из этого дерьма выбираться. Одной… Не с кем-то. Не с ребенком, который только все усложнит. Прости, малыш. У одной меня, по крайней мере, будет шанс. Вдвоем с тобой… шанса ни у тебя, ни у меня не будет. Ты знаешь. Я пыталась. Даже в полицию съездила. Хотя и страшно было. Ведь в памяти еще живы рассказы наших о том, что туда лучше не попадать. Ни под каким видом. Уж очень легко из потерпевшего стать подозреваемой. Им только попадись на глаза… Дай почувствовать свою беззащитность. Так вот, я просидела в полиции, ожидая своей очереди почти три часа. И в какой-то момент поняла, что это абсолютно бессмысленно. И ушла. Не потому, что сдалась, нет. Я ведь обратилась к юристу! Тот даже пообещал, что дело мы выиграем. Но нужно идти в суд и признавать сделку незаконной, что может затянуться на годы. А у нас, малыш, нет этих лет. Понимаешь? Нет… Ничего ты сейчас не поймешь. У тебя и мозга пока фактически нет. Именно поэтому я так спешу. Говорят, если это сделать пораньше, ты не будешь страдать. Вот, чего бы мне не хотелось. Ни под каким видом. А страдать можно по-всякому. Родившись не вовремя, не у того… Господи, я ведь жила в детском доме! Я столько плохого видела… Не хочу такой судьбы для тебя. И для себя хочу другого. Ну какой у нас будет шанс вместе? Без дома, вероятно, и без работы, на которую я по вполне понятным причинам забиваю уже три дня.

Я не плохая, малыш, я не злая… И уж тем более не жестокая. Наверное, я просто слабая. И неуверенная в том, что смогу быть тебе хорошей мамой.

– Я смогу иметь детей в будущем? – господи, я, кажется, сейчас развалюсь на части.

– Таисия, медикаментозный аборт тем и хорош, что не влияет на репродуктивную функцию. Под контролем врачей он абсолютно безопасен. Но я бы все же советовал вам подумать. Еще есть пара дней и…

– Нет. Нет... Я все решила.

– Если так, мы можем приступать.

Зажмуриваюсь и киваю. Прости меня, малыш. Тебе нужно было выбрать кого-то другого. Прости. Пожалуйста… Прости.

Плохо соображая, пересаживаюсь со стула на кушетку. Резко открывается дверь. И этот звук пробивается даже сквозь мое онемение.

– Тая!

Удивленно моргаю. Савва? А он что тут забыл? С губ слетает короткий испуганный смешок. Я смеюсь, потому что, черт его дери, в глубине души, как последняя дурочка, конечно, надеялась, что, как в дурацком фильме, в палату ворвется Влад и во всем покается. Но… Это не он. Вопрос – какого черта здесь забыл Комиссаров? Как вообще узнал, где меня искать?

– Ты что-нибудь сделала?! – он садится у моих ног на колени и начинает меня трясти. Изумленный врач наблюдает за этим всем, открыв рот, не спеша вмешиваться в происходящее. – Вы ей что-нибудь сделали?! – лысая голова поворачивается к бедняге-доктору.

– Позвольте, кто вы такой, чтобы…

– Только скажи, что хоть что-то сделал. Я тебе руки вырву и засуну в очко. А ты?! – меня снова встряхивают. Ледяной взгляд шарит по лицу. Лед ведь тоже обжигает, вы знали? – Ты что делаешь?

– Это мой наставник, – поясняю я для врача. Ну, он же спросил – я и отвечаю. А вот что сказать Комиссарову?

– Тая! Ты успела?

– Нет! Мы еще не ввели препарат, но… – Савва встает. Дергает меня за руку, поднимая с кушетки. – Что вы делаете?!

– Мы отсюда уходим. Где твоя сумка?

Глядя на него, как завороженная, вытягиваю рюкзак перед собой.

– Здесь все? Ничего не забыла?

Не отрывая взгляда, качаю головой. Во мне шевелится что-то тяжелое. То, что даже сдвигает неподъёмный камень с души. Будто тот ничего не весит. Легкие раскрываются – я хватаю ртом воздух. Ноги слабеют. Я такая легкая, что, кажется, сейчас оторвусь от пола и полечу-у-у. Я до этого момента не понимала, не представляла даже, как на меня давит ответственность за происходящее. Лишь теперь, когда Савва решил ее разделить, поняла, что та едва меня не убила. Но все же я жива.

– Пойдем!

– К-куда, Савва Игоревич? Ну, куда я пойду?!

– Куда-нибудь. Отсюда подальше, – рявкает он и уже у двери обращается к доктору: – Я вам что-то должен?

– Оплатить первичный осмотр.

Савва коротко кивает. Мы выходим. Не знаю, может, на нас смотрят. А может, нет. Ничего не замечаю. Только его широченная спина впереди. Напряженная мужская спина. Наверное, дальше мне снова придется что-то решать. Но пока… мне так спокойно от того, что я не одна, пусть он хоть трясет меня, хоть орет – мне все равно. Радуюсь, как ребенок.

– У меня есть деньги… – шепчу я. Тот оборачивается. Ох и злющие же у него глаза! Говорящие. Я затыкаюсь и молчу аж до самой машины. Вопросов много, но я понятия не имею, как начать разговор. Да и исходящие от него волны ярости не добавляют мне решимости.