– Ты же умная девочка, Тая, да? Я в тебе не ошибся?

Нет. Я дура. Я такая дура, что пойди еще поищи. Но я же не могу так ему ответить, правда? Мне остается только кивнуть. В ответ Влад коротко улыбается. Щекочет меня, как ребенка, за шею и шагает к двери. Выглядит он, после выпитого, хреново, но мне все равно. Как только получается отмереть, я бегу за ним. Пятки весело шлепают по полу. Так весело, как мне уже вряд ли когда-то будет.

– Влад! – мне хочется закричать, но с онемевших губ срывается лишь скулеж. Я как верный пес, которого бросили хозяева. За той лишь разницей, что тот бы прыгал на захлопнувшуюся перед его мокрым носом дверь и бил бы хвостом по полу. А я всего лишь вжимаюсь в эту чертову дверь лбом. Скулим же мы, наверное, вполне одинаково. Собаки плакать не умеют. А я как-то разучилась.

Не знаю, сколько так стою. Я не засекала. Когда мир рушится, время перестает иметь значение. Вообще ничто не имеет значения. Тем более – телефонные звонки. Я бреду вверх и принимаю вызов, лишь бы тот замолчал. Оставив мне, по крайней мере, тишину.

– Да…

– Какого черта? Где тебя носит? Ни Саввы, ни тебя. Вы там, что ли, вымерли? У нас полно работы.

– Извините, я, кажется, проспала. Скоро буду.

– Я тебя лишу премии!

Плевать. Я отключаюсь. Иду в душ, долго-долго стою под упругими струями и так же тщательно одеваюсь. Застегиваюсь на все пуговицы. Кажется, в противном случае я просто развалюсь на части. А так одежда вроде бы держит. Отросшие до плеч волосы собираю в строгий хвост. Отхожу на шаг, разглядывая себя в зеркале – то ли этот образ меня взрослит, то ли я за пару часов постарела. Крашу губы яркой помадой – это тоже одежда. Под которой я прячу себя, голую и уязвимую.

Когда я выхожу, Савва как раз садится в машину. Завидев меня, он медлит.

– Опаздываешь?

– Если вы хотите лишить меня по этому поводу премии, знайте, что вас опередили.

Мой голос звучит неестественно хрипло. Я хмурюсь, совершенно его не узнав. Задерживаю взгляд на отражении в тонированном окне Кадиллака. Это вообще я? Или какая-то другая женщина? Наверное, другая… я. Не дожидаясь приглашения, сажусь в машину. Пристегиваюсь, когда Савва садится рядом. Сквозь мое отупение прорывается некое странное чувство. Я поворачиваюсь к устроившемуся рядом Комиссарову, тайком принюхиваясь.

– Что-то не так?

Он в супермодных солнцезащитных очках. А, впрочем, я бы и без них в жизни не догадалась, о чем он думает. И что заставило его…

– Вы что, курили?

– Кто, я? С ума сошла? Никотин убивает вкусовые рецепторы.

Да знаю я, знаю, что шефу нельзя курить. Наверное, показалось… Ну, и пофиг. Какое мне до этого дело? Никакого, говоря откровенно. Я просто хочу переключиться. Хочу почувствовать хоть что-то, хоть какой-то интерес к жизни, но нет. Ничего не ощущаю. Только боль. Разъедающую, выворачивающую кости, рвущую сухожилия.

По привычке спасаюсь работой. Видно, актриса из меня никакая, потому что Макаровна сходу понимает – со мной что-то не так. Да и плевать. Ей хватает ума не донимать меня вопросами. А в остальном… Ничего, я сильная. Я справлюсь. Самые сложные – первые дни. Так всегда, что бы ни случилось. Хуже всего то, что завтра в Savva будут отмечать день рождения Владовых дочерей. А значит, я наверняка увижу и его, и Наталью, и всех, кого я меньше всего хотела бы видеть.

О, господи! Да кому я вру? Меня и сейчас к нему безумно тянет. Я тоскую по нему нечеловечески. Кажется, если он только пальцем поманит, я все брошу и к нему побегу. Побитой брошенной собачонкой, неспособной долго обижаться на бросившего ее хозяина.

Зачем-то, вероятно, все еще питая какие-то глупые надежды, я очень тщательно выбираю наряд. Долго укладываю волосы, крашусь! И ведь это совершенно бессмысленно. Праздник пройдет в ресторане, меня туда никто не звал, но…

– Ух, это кто тут у меня такой красивый?!

– Я!

– Нет, я! Посмотри, какая у меня корона…

– А у меня?!

– Я всамделишная принцесса.

– Нет! Не принцесса. – Влад подхватывает дочь на руки и, улыбаясь ей на все тридцать два, качает головой.

– А кто? – губки одной из его дочерей, той, что на руках, дрожат. Вторая, привлекая к себе внимание, настойчиво дергает отца за штанину.

– Королевна!

– А вот и нет! Не угадал.

– Это еще почему? – притворно хмурится Галич, подхватывая на руки и вторую дочь. Я пялюсь на них, как зачарованная, не в силах отвести глаз. Но один черт упускаю момент, когда к отцу с дочерями подходит их мать.

– Потому что королевна – это я, глупый. А они – принцессы.

Наталья смеется. Поднимает губы, и Влад ее целует. По-настоящему целует, горячо. Отовсюду свистят. Девчонки весело хихикают, прячут курносые носы у отца на плече. Видно, что поцелуи родителей для них – привычное дело. Два кадра… Всего-то два кадра. Нынешний и тот, на котором Влад с Натальей собачатся. Как они могут сосуществовать на одной кинопленке? Я не понимаю. Вероятно, чтобы понять, где правда, нужно наложить один кадр на другой. Но и без этого ясно, что меня в финальном монтаже не будет. Слишком незначительной была моя роль в их жизни.

– Так-так, а где же мои именинницы? – из зоны кухни в зал выходит Комиссаров.

– Да вот же мы, дядя Савва! – кричит одна девчушка. Савва обводит подзорной трубой гостей. Вечеринка в пиратском стиле, и, видно, дядя просто обожает своих племянниц, если он так тщательно к ней подготовился.

– Так это у тебя день рождения? – смотрит он на беззубого мальчишку. Тот постарше именинниц, и, кажется, ему совсем не интересно. Но я уже поняла, что на такие мероприятия зовут нужных гостей, а не тех, кого бы в самом деле хотелось видеть. Может быть, это сын какого-нибудь чиновника или звезды. Бедные богатые дети.

– Да нет же! Нет! У нас! – извиваясь ужами, девчонки соскальзывают на пол и несутся к Савве.

– У кого? Я старый пират, плохо слышу!

Комиссаров делает вид, что не видит девчонок, и снова обводит гостей своей подзорной трубой. Влад ухмыляется, довольный представлением брата, что-то шепчет на ухо Наталье. Может, он говорит ей что-то вроде «спасибо за дочек», или «я тебя люблю»… И вот ведь, небеса не разверзаются над его головой. Небесам вообще похрен, что еще каких-то пару дней назад с этих же губ слетало: «Возьми в рот!.. Ртом работай…»

Я ухожу, пока меня никто не заметил. Может, я и полная дура, но на это хватает ума. Они семья – да. А я лишняя. Выхожу из здания через боковую дверь, бреду по дорожке к скамейке, с которой открывается вид на реку. Останавливаюсь возле охранника.

– Саш, слушай, дай сигаретку…

Я не курю. И никогда не курила. Если послушать наших воспитателей, закуришь – и сразу покатишься по наклонной. Глупости, конечно. Но тогда я им верила. Неумело подкуриваю. Набираю полный рот дыма. Гадость редкая. Уж не знаю, каким идиотом надо быть, чтобы по доброй воле это повторить. Лично я больше не собираюсь. Вот только одну сигаретку все же выкурю. Чтобы избавиться от этой чудовищной горечи во рту. И все. Все! Возьму себя в руки. А собственную жизнь начну восстанавливать с того, что съеду. При первой же возможности. Хватит обманываться. Им до меня дела нет. Ни Владу, ни Савве, который прекрасно знает, что ту ночь мы провели вместе.