вернувшись домой, обнаружил, что заперты все двери, кроме одной раздвижной, ведущей в спальню родителей. Он вошел и увидел, что отец не спит. Розенхан поздоровался с Джеком, не вставая с кровати, спросил, хорошо ли он провел время, и попросил закрыть за собой дверь. Джек не спал всю ночь, переживая, что сильно вляпался, но наутро отец не злился, а даже разрешил ему приходить домой попозже. Из-за всего этого Джек так распереживался, что больше никогда не уходил из дома, не предупредив.

Мы просмотрели фотоальбомы: фотография Розенхана с Джеком на свадьбе сына: их руки вытянуты в торжественном жесте, в бороде Розенхана появилась седина, а Джек совсем молодой и розовощекий; Розенхан после окончания Иешива-университета в академической шапочке и мантии, в очках с черной оправой и с озорной усмешкой он, двадцатилетний, кривляется перед камерой; Розенхан и Молли в день своей свадьбы; маленький Розенхан улыбается, сидя в лодке с мамой, она хмурится, а младший брат улыбается, как Дэвид. Жизнь.

Разбирая коробки в гараже, Джек обнаружил еще несколько дневников времен госпитализации Розенхана в Хаверфорд и письма, которые он писал ему оттуда. При беглом взляде они не отличались от других рукописей – красивый, но неразборчивый почерк с шифрованным письмом.

И вдруг подсказка.

Я чуть было не забыла о ней, решив, что это еще один план неопубликованной книги «Одиссея в мир безумия», пока не заметила, что это рукописный, а не печатный текст, что лежит в его документах. Следом за подпунктом, напоминавшим ему добавить ссылки на исследование, Розенхан написал: «Смотри список [?] сексуальная озабоченность (Я обязан этим У. Андервуду)».

У. Андервуд. Он показался мне знакомым, но во время моего расследования я уже видела столько имен, что не могла сказать, откуда я знала его. Только через несколько недель, роясь в своих записях, я наткнулась на список аспирантов факультета психологии, копию из фотоальбома выпускников Стэнфорда 1973 года, которую я сделала в университете. У. Андервуд был там.

Поиск в PubMed[51] по имени «Уилберн Андервуд» выдал прямую ссылку на Дэвида Розенхана. В 1973 и 1974 годах они были соавторами двух исследований по аффекту и альтруизму детей, измеряя, насколько щедрыми будут второклассники и третьеклассники в зависимости от их настроения, подстроив игру так, чтобы каждый ребенок был или победителем, или проигравшим. Такую же игру в боулинг Розенхан проводил в исследовании детей в Суортморе. Вторым автором в списке значился человек по имени Берт Мур. Это дало мне очевидную подсказку – он был деканом Школы бихевиоризма и когнитивной психологии Университета Далласа. Я немедленно взмолилась о помощи, понимая, что Берт вряд ли помнит человека, с которым работал сорок лет назад, не говоря уж о том, чтобы поддерживать связь с ним.

К моему счастью, Берт уже через несколько минут ответил на электронное письмо и прислал контактные данные «Билла». Позже я узнала, что Берт Мур писал это, страдая от мучительных последних стадий рака поджелудочной железы.

Теперь у меня было имя одного псевдопациента – Билл. Он полностью подходил под описанного Розенханом тихого рыжебородого аспиранта по имени Билл Диксон. Розенхан считал, что Диксон был «человеком, которому, скорее всего, не удастся добиться госпитализации. Преподавателям не следует пытаться объективно оценивать своих студентов. Но как бы там ни было, Билл уже тогда поражал меня как человек с невероятным чувством равновесия. Он усердно трудится и не боится никаких трудностей». Это все, что было написано о нем, но и этого мне показалось достаточно.

Я подавила свой нарастающий энтузиазм, напомнив себе, что Берт не подтвердил, был ли Билл Андервуд псевдопациентом, а только что он существовал и все еще живет где-то в Техасе. Я написала Биллу и через пять дней, в день моего рождения, получила вот такой подарок:

Здравствуйте, Сюзанна.

Я действительно принимал участие в эксперименте с псевдопациентами. Не представляю, что я могу к этому добавить, но если вы хотите побеседовать, я только за.

Билл А.

Вот и он. Мой первый настоящий псевдопациент.

Вот и он. Мой первый настоящий псевдопациент.

14

Сумасшедшие восьмерки

Месяц спустя я взяла напрокат машину в аэропорту Остин Бергстром и отправилась к дому Андервудов на Остин-Хилс. Я опустила стекла и впустила невыносимую техасскую жару – настоящее облегчение после мартовского морозильника Восточного побережья. Отстукивая ногой под Тома Петти, я свернула на проезд к дому Андервудов.

Побежавшие по телу мурашки заставили меня остановиться перед домом. Такое же чувство у меня было в первые дни работы новостником в газете «New York Post». Я все еще нервничаю, если мне предстоит брать интервью у незнакомцев, но теперь я достаточно опытна, чтобы понять, что это чувство – хороший знак. Без него я не справлюсь.

Билл Андервуд и его жена Мэрион пригласили меня войти, предложили чаю и усадили на удобный белый диван. Билл рассказал о своей карьере после Стэнфорда. Он окончил университет в год выхода исследования, стал помощником профессора в Бостонском колледже, а затем переехал в Остин, где стал профессором психологии Техасского университета. По окончании контракта он вернулся к учебе и на этот раз занялся инженерией. Работал в компании «Motorola» в составе исследовательской группы и недавно уволился из одной компьютерной компании. С тех пор как он покинул исследование, его вклад в историю психологии оставался неизвестным.

Уилберн «Билл» Крокетт Андервуд родился 30 июля 1944 года на западе Техаса, когда его отец находился на военно-морской базе на Гавайях, оправлявшихся после Перл-Харбора. Его необычное второе имя произошло от фамилии отца, свидетельствовавшей, по семейной легенде, о дальнем родстве с «королем дикого фронтира» Дэви Крокеттом. Когда отец ушел с военной службы, семья переехала в маленький, богатый нефтью техасский городок Монт-Белвье на берегу Мексиканского залива, где жили в основном рабочие: нефтяники, рисоводы, рыбаки, а прежде всего школьная любовь и будущая жена Билла, Мэрион. Билл окончил школу лучше всех, что лаконично описал как «не самое трудное дело», ведь он соперничал всего с восемнадцатью другими детьми. После выпускного пара покинула маленький городок и ни разу не пожалела об этом. Билл поступил в Техасский университет в Остине, где получил степень в области математики, и начал интересоваться психологией. Тем временем Мэрион родила первого из их троих детей.

Чтобы подзаработать, Билл устроился санитаром ночной смены в государственную больницу Остина (прямо как Кен Кизи, когда тот писал «Пролетая над гнездом кукушки»). Смена Билла начиналась в 11 вечера, и когда он приходил