и “Шизофрения” вызывают ожесточенные споры». Газета «Palm Beach Post» назвала статью «…И только невменяемые знали, кто вменяем». Сразу же после публикации к Розенхану обратились два издателя с просьбой написать книгу об исследовании. Он подписал контракт с редактором издательства «Doubleday» в мае 1973 года. К концу года он закончил восемь глав – внушительную часть книги, из-за которой издателю через десять лет придется подать на него в суд, поскольку рукопись так и не была предоставлена.

Исследование разбило зеркало, отделявшее обывателей от жаргона и взглядов психиатрии. Молодые выскочки-юристы, прочитав исследование Розенхана, станут предъявлять результаты исследования в суде, чтобы подорвать обоснованность судебной психиатрической экспертизы. За год до исследования Розенхана адвокат Американского союза защиты гражданских свобод Брюс Эннис обвинил всю область психиатрии, назвав ее в своем отчете «Узники психиатрии» «организацией», которая рассматривает пациентов как престуников. Эннис и его коллеги утверждали, что психиатры не надежнее подбрасывания монетки и им не следует доверять экспертизу. После публикации исследования судьи все чаще стали отклонять экспертные заключения психиатров, особенно когда врачи рекомендовали госпитализацию.

Во времена, когда президент уверял «Я не мошенник!»[44], американцы могли понять это сенсационное, но вполне логичное исследование следующим образом: оно обеспечило научное основание для того, что многие и так уже испытывали: мир перевернулся вверх дном, и никто не мог доказать, кто наверху, а кто внизу.

Сегодня различные группы, пишущие о психиатрии, почти ни в чем не сходятся, но признают, что исследование Розенхана оказало колоссальное влияние не только на общественное мнение, но и на то, как психиатрия рассматривала саму себя.

«Исследование Розенхана случилось, как раз когда королю понадобилось новое платье», – рассказал мне доктор психиатрии Джеффри Либерман из Колумбийского университета, автор книги «Психотерапевты»[45]. – Я думаю, что Розенхан очень резко и эффективно указал на вопиющие недостатки в нашей базе знаний, в наших методах постановки психиатрических диагнозов. Он разоблачил ненадежность психиатрии».

«Исследование Розенхана было сродни доказательству необоснованности американской психиатрии. Оно подтверждало, что американская психиатрия диагностировала шизофрению как попало, легкомысленно», – писал медицинский журналист Роберт Уитакер в книге «Безумие в Америке»[46].

«Это было знаковое исследование, потрясшее всех нас, – оно создало кризис доверия», – сказал Аллен Фрэнсис, автор DSM-IV.

«Самый знаменитый психологический эксперимент эпохи… [показал], что психиатрия (как и психические заболевания) была мифом… из собранных доказательств стало ясно, что нет там никакого там, как сказала бы Гертруда Стайн[47]», – утверждал Майкл Стауб автор книги «Безумие – это цивилизация»[48].

Если психиатрия способна ошибаться в своих самых обычных диагнозах, то в чем еще она ошибается? Оказалось, что во многом. Не случайно, что одновременно со взволновавшим общество исследованием Розенхана, психиатрия столкнулась еще и с проблемой гомосексуализма.

Тогда гомосексуализм считался психическим заболеванием, точнее, формой социопатического расстройства личности, согласно DSM‐I. Когда Розенхан прибыл в Стэнфорд, ходила шутка о профессоре, который спросил, наймет ли кафедра профессора-гея. Ответ был следующим: «Да можете быть хоть серийным убийцей, если занимаетесь этим в свободное время». Мало того, что в Америке геев могли арестовать (к примеру, в 1969 году мужеложство по обоюдному согласию все еще было под запретом в сорока девяти штатах[49]) или лишить работы; их также могли и госпитализировать в психиатрическую больницу. Обоснование этому дали психоаналитики. Они утверждали, что гомосексуализм – это патология, возникающая из-за нездоровых отношений в семье. В своей популярной книге для широкой аудитории психоаналитик Эдмунд Берглер очаровательно утверждал: «Гомосексуалисты по своей сущности довольно неприятные люди независимо от их приятных или неприятных внешних манер… [их] оболочка представляет собой смесь надменности, псевдоагрессии и нытья». Он добавляет: «У меня нет предубеждений против гомосексуалистов; для меня они больные люди, нуждающиеся в медицинской помощи». Прежде чем стать президентом, Рональд Рейган сказал: «Мы можем обсуждать, что это за болезнь, или спорить, является ли это болезнью, но я так или иначе поддерживаю мнение, что гомосексуализм – это трагическая болезнь, невроз, такой же, как и другие неврозы».

Некоторые психиатры стали применять более биологический подход к его «лечению». «На самом деле гомосексуализм является психическим заболеванием, достигшим эпидемиологических масштабов», – говорил психоаналитик Чарльз Сокаридес, печально известный практик репаративной терапии, пытавшийся «вылечить» геев с помощью анализа. В Тулейнском университете Роберт Гэлбрейт Хит, один из адептов телесных исцелений проблем гомосексуализма, проводил программу электрической стимуляции мозга. В 1970 году Хит имплантировал электроды в мозг пациента-гея B-19, подвергнув его циклам электрических стимуляций, когда пациент смотрел гетеросексуальные порнографические фильмы. Согласно записям Хита, B-19 сообщал о постоянно растущем интересе к женщинам, дошедшем до того, что он хотел вступить в половую связь с одной из них. Хит пошел навстречу пациенту и привел в лабораторию двадцатиоднолетнюю проститутку. Несмотря на неприятную обстановку, B‐19 эякулировал и покинул тошнотворный эксперимент «излечившимся», по крайней мере, если верить Хиту.

Если психиатрия способна ошибаться в своих самых обычных диагнозах, то в чем еще она ошибается? Оказалось, что во многом.

Когда эта история стала достоянием общественности, медицинский комитет по правам человека выразил свой протест на одном из мероприятий Хита. Местный журналист опубликовал длинный отчет о его работе под названием «Таинственные эксперименты доктора Хита, в которых мы гадаем, кто невменяемый, а кто вменяемый» – явная отсылка к исследованию Розенхана.

Отпор давали и организации по защите прав гомосексуалистов. В том же году, когда Розенхан начал свое исследование, полиция устроила рейд на гей-бар в Вест-Виллидж, внеся «Стоунволл» в учебники истории и придав стимул движению за права геев.

Но чтобы одержать победу в большой битве за гражданские права, гомосексуальные мужчины и женщины должны были заставить врачей прекратить клеймить их сексуальные предпочтения как заболевания.

В мае 1970 года гей-активисты проникли на конференцию Американской психиатрической ассоциации в Сан-Франциско (а где же еще?) и «поправили мозгоправов», сорвав семинары и выстроив живую цепь вокруг здания. «Эта недисциплинированность невыносима», – сказал собравшимся психиатр Лео Александр. Он диагностировал проблему у одной из протестующих. «Она тупой параноик, – сказал доктор, – и глупая сука». Психиатрия выглядела все хуже и хуже. Через год на конференции АПА в Вашингтоне защитник прав геев доктор Фрэнк Камени, потерявший работу астронома, когда картографическая служба армии США узнала о его сексуальной ориентации, схватил микрофон и закричал: «Психиатрия – это воплощение врага! Она ведет против нас беспощадную войну на уничтожение! Можете считать это объявлением войны!»

Вплотную психиатры столкнулись с этими вопросами в 1972 году, когда в Далласе проходило совещание рабочей группы экспертов АПА под равнодушным названием «Психиатрия: друг или враг гомосексуалистов?».

Одним из участников дискуссии был Джон Фрайер[50], молодой психиатр, уволенный с нескольких должностей, после того как работодатели узнавали