Анализируя последние несколько недель, я также обнаруживаю весьма любопытную вещь, которая тем не менее сильно меня смущает: повышенный интерес к женской груди, особенно к большой. Не знаю, замечали ли это многочисленные подруги Мэрилин, которые приходят к нам в дом, но мне приходится постоянно напоминать себе, что надо смотреть в лицо, а не на бюст. На ум приходит мультяшный образ (понятия не имею, когда я впервые увидел его, возможно, в подростковом возрасте): женщина поднимает подбородок мужчины и говорит: «Ау, я здесь!»

Интерес к груди иногда сопровождается сценой из прошлого, которая произошла примерно семьдесят пять лет назад и которая в последнее время часто всплывает в моей памяти. Мне десять или одиннадцать лет; я зачем-то вхожу в спальню моих родителей и вижу наполовину раздетую маму. Вместо того чтобы прикрыться, она стоит с обнаженной грудью и смело смотрит мне в глаза, как бы говоря: «Ну что ж, рассмотри все хорошенько!»

Помню, как много лет назад я посвятил этому воспоминанию несколько сеансов с Олив Смит, моим аналитиком. Поступив в ординатуру, я должен был подвергнуться психоанализу, который в общей сложности занял более 600 часов. Очевидно, сейчас я испытываю сильный стресс, а потому моя регрессия не случайна. Как ребенок, я отчаянно ищу материнской поддержки. На ум приходит фраза, которую я использовал в одной из своих книг: «Фрейд ошибался не во всем».

От этих сексуальных мыслей мне не по себе. В моей голове продолжается нравственная борьба. Как я мог так опозорить себя и свои чувства к Мэрилин? Неужели моя любовь так мелка? Но, с другой стороны, разве моя главная задача не в том, чтобы выжить, начать новую жизнь? И все же мне очень стыдно за то, что я запятнал память Мэрилин. Впрочем, не исключено, что повышенная сексуальность совершенно естественна для того, кто всю жизнь был в паре и вдруг остался один.

Я решаю изучить литературу, посвященную сексуальности и утрате супруга. Читатель, возможно, помнит, что я не большой знаток современных медицинских исследований. Я пишу письмо эксперту по медицинской литературе – той самой женщине, которая помогала мне и Молин Лесц в нашей работе над пятым и шестым изданием учебника по групповой терапии, – и поручаю ей найти статьи на эту тему. Через день она сообщает мне по электронной почте, что искала несколько часов, но ничего не нашла. Она приносит свои извинения и, поскольку ей нечего предъявить, отказывается принимать плату за свой труд. «Ерунда», – отвечаю я и настаиваю на оплате. Отсутствие материалов само по себе ценная информация.

Затем я обращаюсь к младшему научному сотруднику Стэнфордского университета, которого мне настоятельно рекомендовал мой близкий друг и коллега, и прошу его потратить несколько часов на изучение того же вопроса. Все повторяется: он практически ничего не находит в медицинской и психологической литературе и отказывается принимать плату за потраченное время. Я настаиваю.

В последующие дни оба специалиста все-таки присылают мне несколько клинически обоснованных статей о горе из более популярных изданий – например, статью «5 вещей, которые вы не знаете о горе»[34], опубликованную в журнале Psychology Today в ноябре 2015 года (автор: Стефани Саркис, практикующий клиницист). Пятый пункт явно относится к сексуальности:

Эти строки задели меня за живое, особенно утверждение о том, что мысли о сексе помогают что-то почувствовать. Слово «онемение» в точности описывает мои ощущения: я разговариваю, ужинаю, смотрю телевизор, но делаю это автоматически, не придавая происходящему особого значения. В глубине души я словно дистанцировался от всего мира. Сексуальные мысли, напротив, кажутся более реальными, жизнеутверждающими. Они пробуждают меня и отвлекают от озабоченности смертью.

Я беседовал с несколькими опытными коллегами, которые работают с людьми, пережившими утрату супруга. Все они подтверждают, что повышенная сексуальность гораздо более распространена, нежели это принято считать. Чаще всего усиление полового влечения наблюдается у мужчин, хотя, без сомнения, встречается и у женщин. Большинство клиницистов согласны с моим наблюдением, что на сеансах пациенты редко инициируют обсуждение своей сексуальной жизни. Однако если психотерапевт прямо спросит о проблемах, связанных с сексуальностью, многие ответят утвердительно. Очевидно, некоторые люди стыдятся и сознательно избегают этой темы. Как следствие, многие личные рассказы о горе не затрагивают сексуальный аспект или содержат лишь косвенные намеки на возросшую сексуальность.

Я с некоторым облегчением заключаю, что мое возбужденное состояние разума не редкость: безусловно, сексуальное желание играет значительную роль в горе. Более того, пожилым людям нелегко открыто говорить о своей внутренней сексуальной жизни или делиться такими переживаниями с семьей и друзьями. Своими откровениями они боятся поставить других в неловкое положение. Мне повезло, что у меня есть группа терапевтов, с которыми я регулярно встречаюсь вот уже несколько десятилетий. Наши дискуссии помогают умерить мой дискомфорт.

48 дней спустя

Мой сын Бен приехал со своими тремя детьми – шести, четырех и двенадцати лет. Однажды вечером я увидел, как трое моих внуков сидят перед телевизором и смотрят какой-то кровавый мультфильм с монстрами и чудесными спасениями. Мне стало так противно, что я взял пульт и попытался найти другую передачу. По одному из каналов показывали анимированную постановку «Щелкунчика». Несмотря на стоны и жалобы внуков, я решил, что эта вещь нам подходит. Через несколько минут, mirabile dictu, стоны прекратились, и все трое с большим интересом наблюдали за происходящим на экране. Обрадованный и жаждущий поделиться этим с Мэрилин, я на несколько секунд выключил телевизор и нажал кнопку записи, чтобы Мэрилин могла посмотреть сама.

Только через пару минут я осознал, что произошло. Я был ошеломлен. Что я делаю? Записываю мультфильм для Мэрилин? Мэрилин умерла, напоминаю я себе. Подобное случается со мной постоянно.

* * *

Недавно один друг сказал мне, что книжный магазин в центре Пало-Альто выложил мои книги и книги Мэрилин на столик у главного входа. На следующий день я остановился у магазина и решил сфотографировать их для Мэрилин. Только у самого входа я вспомнил, что она никогда не увидит эти снимки. Мэрилин умерла.

* * *

Как-то раз, за пару месяцев до смерти Мэрилин, мы с ней прогуливались по нашей улице и увидели нового соседа – почтенного седовласого старичка, явно инвалида, которому помогала сесть в автомобиль молодая темнокожая женщина. Очевидно, это была его сиделка.