– Готов к спонтанной лекции по психологии? Мой отец был большим сторонником воздержания от физической близости. Он почти никогда не прикасался ко мне и не обнимал. И он всегда учил мою маму не перебарщивать и не нянчиться со мной. И это сделало меня еще слабее и мягче.

– Ты серьезно? – Мое воображение нарисовало милую маленькую девочку, которая подбежала к отцу с оцарапанным коленом или с пятеркой по чистописанию и получила холодный ответ, – твой отец никогда не обнимал тебя?

Она отрицательно покачала головой.

– Но его план провалился. Вместо того чтобы стать жесткой, я ударилась в другую крайность. Я хочу дотронуться до каждого. Чтобы установить контакт, понимаешь?

– Так вот почему ты обнимаешь людей, когда встречаешься с ними? Как с Таней сегодня.

– Я не всех обнимаю. Только хороших людей. У меня есть шестое чувство на этот счет.

– Ты не обнимала Тео вчера, – сказал я, – он хороший парень.

– Как ты можешь винить меня? Он выглядел так, словно хотел откусить мне голову, – свет телевизора сделал глаза Кейси электрически голубыми, – но он хороший парень. Я хотела обнять его, но не думаю, что ему бы это понравилось. Не думаю, что я ему нравлюсь.

– У него проблемы с доверием, но уверен, что ты ему очень нравишься.

Кейси повернулась ко мнея, и поскольку она практически сидела у меня на коленях, ее лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Оно было открытым, черты еще более поразительными вблизи, без тяжелого макияжа, который она обычно наносила.

– Почему он должен доверять мне? – спросила она.

Дерьмо. Хороший вопрос.

– Он не доверяет никому из моих новых знакомых, – сказал я, стараясь придать своим словам как можно больше беспечности, – после моей операции он стал до смешного сильно опекать меня.

– Почему же? Я имею в виду, помимо очевидных причин.

– Мой режим довольно строгий, и он беспокоится, что я отвлекусь.

– Он боится, что я тебя развращу? Приглашу тебя на стейк и выпивку?

Я взглянул на девушку, которая не привыкла, чтобы ей доверяли, и услышал свой голос:

– Он не доверяет окружающим меня женщинам. Из-за Одри. Моей последней девушки.

Теперь Кейси села и обратила все свое внимание на меня.

– Одри. Это та девушка?.. – она указала на фотографию Одри со мной, в рамке, на стене рядом с кондиционером.

– Это она, – сказал я, – мы были вместе три года. Мы много путешествовали и планировали продолжать путешествовать после окончания университета. Увидеть великие города мира и вдохновиться их искусством.

– Она тоже работала со стеклом?

– Нет, она художница. Наша жизнь была распланирована, а потом эти планы развалились, и она не знала, как справиться с хаосом. Она была со мной в Южной Америке, когда я заболел, и полетела со мной домой, чтобы ждать донорское сердце. Но быть рядом с больными или болтаться по больницам – это не для нее.

Кейси откинулась назад, тень пробежала по ее лицу.

– Что случилось?

– Она терпела, пока мне не позвонили и не сказали, что сердце освободилось.

Глаза Кейси расширились:

– Она ушла? В то время как тебе собирались сделать пересадку сердца?

– Вроде того, – ответил я. – В итоге она сказала Тео, что уезжает, и это превратило его в параноидального сторожевого пса…

– А ты? – прервала Кейси.

Я напрягся.

– А что я?

– Она ушла. Поэтому ты так строго придерживаешься своего графика? Чтобы защитить себя?

Слова застряли у меня в горле, и я смог только кивнуть.

– Извини, если это личное, – сказала она, – просто подумала, как нам обоим причинили боль люди, которые должны были любить нас. Я тоже защищаю себя. Выпивкой, вечеринками, громкой музыкой, – она снова повернулась к телевизору, – я ненавижу, когда люди уходят, а должны остаться.

Я кивнул, не найдя, что ответить. Мы смотрели фильм и ели попкорн, а минуты тикали, приближая нас к завтрашнему дню. На экране молодая женщина металась в постели. Ее бойфренд закричал, когда девушка умерла страшной смертью, ее тело втащили на стену и разрезали на ленты невидимыми руками.

Кейси уткнулась лицом мне в плечо.

– Скажи, когда все закончится, – сказала она глухо.

– Что, эта сцена?

Она кивнула, сжимая мою руку. Ее волосы мягко касались моей щеки. В телевизоре крики парня прекратились.

– Ладно, она покойница, – сказал я.

Кейси повернула голову, чтобы взглянуть на экран одним глазом, потом двумя.

– Извини. Я слабачка, когда дело касается фильмов ужасов.

– Это была твоя идея.

– Это отличный фильм.

– Но ты боишься даже смотреть на экран.

– Ну и что? – ее глаза были вызывающе яркими и живыми, словно подсвеченными лазурным светом. – К чему ты клонишь?

– Нет, ни к чему, – засмеялся я, качая головой, – в этом есть смысл.

Кейси ткнула меня локтем в бок, а потом снова свернулась калачиком. Она была такой мягкой и теплой, в то время как я был кирпичной стеной со скрещенными руками, лишь бы не касаться ее. Мне хотелось взять Кейси в свои руки, обнять или положить ладонь на обнаженную кожу ее бедра, прижавшегося к моему. Или я просто хотел обнять ее, потому что, боже мой, разве это не последний раз, когда я сижу на диване с девушкой и смотрю фильм? Когда она прячет голову у меня на плече во время страшных сцен или делится попкорном? Это была моя жизнь, то, что от нее осталось, и я скучал по ней.

Я пытался затеряться в фильме. Шли минуты. На экране молодой, еще не оперившийся Джонни Депп не смог перебороть сон, несмотря на верную смерть.

– У тебя была только одна задача, Джонни, – произнес я нараспев. Кейси уткнулась лицом в мое плечо, ее пальцы сжались вокруг моей руки, когда Джонни втянули в кровать и гейзер крови взорвался, забрызгав комнату.

– Скажи, когда все закончится.

– Откуда мне знать, что все кончено? – сказал я, смеясь, – это ты уже видела этот фильм.

– Дважды.

– Ладно, крики прекратились, можешь возвращаться.

Кейси подняла голову, и боже, она была так прекрасна. Ее смеющиеся глаза сияли, как будто она только что сошла с американских горок. От ее красоты у меня перехватило дыхание. Если я продолжу сидеть с ней рядом, то совершу какую-нибудь глупость. Что-то несправедливое по отношению к нам обоим. Я встал, бормоча, что мне нужно в туалет. Я чувствовал неприятную прохладу там, где она прикасалась ко мне, а теперь ее не было. В ванной комнате я уставился на свое лицо в зеркале.

– Придерживайся распорядка, Флетчер. Чертового распорядка, – эта мантра была хрупким, шатким мостиком между тем, чего я хотел, и тем, чего никогда не получу. Он мог развалиться на куски от сильного ветра, но это был единственный мост, который у меня был. Без него я бы легко упал в никуда.