– Не беспокойся об этом, – сказала она, – не имеет значения, что я сказала или что сказал ты. Все, что мы когда-либо говорили друг другу, ничего не значит. Так что ты в безопасности, хорошо? Я больше не буду отвлекать тебя от работы или нарушать твой драгоценный график.

– Кейс…

– Я и не думала возвращаться сюда ради тебя, – сказала она срывающимся голосом, – давай просто проясним это. У меня была сумасшедшая мысль, что я действительно столкнусь со всей ужасной сердечной болью, которую причинил мне Четт в городе, где он бросил меня. Или я думала, что напишу о моем отце и изгоню этого чертового демона песней. Или десятью. Или сотней. Сколько бы времени это ни заняло, до тех пор, пока он не оставит меня. Я подумала, что впервые в жизни попробую побыть одна. Я подумала, что буду серьезно относиться к своей музыке. И я подумала, что, может быть, у меня будет друг, которому я могла бы позвонить и пообщаться с ним, – она застегнула молнию на сумке, – но я ошиблась.

– Ты не ошиблась, – сказал я, устало потирая глаза.

– Нет? Странно ты доказываешь мне это, – она взяла сумку и повесила ее на плечо, все еще одетая в шорты для сна и футболку. Босые ноги в час ночи, слезы вот-вот польются.

– Кейс, – тихо сказал я, – куда ты идешь?

– Я здесь не останусь, – ответила она, – я возьму такси до Саммерлина.

Слезы хлынули ручьем, и ее плечи поникли под тяжестью жизни, целиком уместившейся в одном маленьком рюкзаке и сумке.

Я придвинулся к ней, взял из рук спортивную сумку, а с плеча снял рюкзак, бросил их на пол и обнял ее. Она напряглась, а потом растаяла в моих объятиях. Я держал ее, пока она плакала у меня на груди. Полный ужаса крик, ведь она знала, это нормально – так плакать. Со мной.

– Мне так страшно, – прошептала она, – я боюсь того, чего хочу… идти к этому всему и снова все испортить. Боюсь позвонить родителям или Лоле… ползти к ним за помощью, когда у меня в руках была возможность всей жизни и я ее упустила. Она крепче прижалась ко мне. – Я боюсь, что так занята своими страхами и никогда не буду вообще чем-то стоящим.

Я погладил ее по волосам.

– Будешь. Ты найдешь свой путь. Можешь быть напуганной, но все равно найдешь. Знаю, ты сможешь. И не хочу, чтобы ты думала, будто я не буду счастлив видеть тебя здесь, в Вегасе. Я буду. Я хочу, чтобы ты осталась, но…

– Я не жду, что ты будешь заботиться обо мне, – сказала она, – мне просто нужен друг, который скажет, что я не сумасшедшая. И я надеялась, что этот друг ты.

– Я могу быть таким другом, но…

«О черт, вот оно…»

Мое сердце бешено колотилось, а адреналин бежал по венам.

– Я должен тебе кое-что сказать.

– Что?

Моя челюсть двигалась, но я не издал ни звука. У меня не было подготовленной речи на этот счет. Никогда не планировал, что буду рассказывать об этом. Я держал людей на расстоянии, так что мне не требовалось объяснять им. Но теперь здесь была Кейси… она посмотрела на меня. Ее глаза были прекрасны и сияли, были наполнены доверием, которого я не заслужил. Я почти сказал ей, чтобы она забыла обо всем. Что я придурок, и ей лучше никогда больше со мной не разговаривать. Но часть меня, та часть, которая прыгала от радости, что Кейси может остаться, хотела построить что-то большее с этой красивой, энергичной, импульсивной девушкой. Мой мир становился серым, пока она не взорвалась, как бомба цвета и света, и, черт возьми, я хотел этого. Хотел сохранить в своей жизни, пусть только как друга. Она должна остаться для меня другом, но и это казалось эгоистичным и неправильным. Хотя, возможно, я мог честно рассказать ей все и позволить самой решать.

Но не здесь. Только не в моей скромной квартирке. Я решил отвезти ее в какое-нибудь прекрасное место, чтобы показать, за что я держусь и почему.

– Ты готова отправиться на экскурсию?

Она медленно кивнула.

– Окей, – я вздохнул, но это не принесло мне облегчения, – одевайся. Я хочу тебе кое-что показать.

Пока мы ехали, я обдумывала сотню вариантов того, что Джона собирался сказать. Видимо, что-то серьезное. Что-то, что объясняло эту экскурсию. И, судя по затравленному выражению его лица, что-то не совсем хорошее. Сердце бешено колотилось в груди.

«Успокойся. Возможно, все не так плохо, как ты думаешь».

Что бы это ни было, я с ним. Когда я сказала, что собираюсь остаться в Вегасе, родилось наше общее будущее. Не в романтическом смысле. Просто… мы можем быть вместе. Связь. Между нами существовала неоспоримая связь. Вскоре справа замаячила Эйфелева башня. На другой стороне бульвара отель и казино «Белладжио» величественно сияли за озером. Джона свернул ко входу в казино и припарковался.

– Еще одно водное шоу? – спросила я.

Он быстро улыбнулся, но улыбка не продержалась долго.

– Не сегодня.

Вода была спокойной и темной, когда мы проходили рядом. Никаких цветных огней или танцующих струй. Дрожь пробежала по моим голым рукам, несмотря на жару. Идущий рядом Джона выглядел красивым в джинсах и черной футболке. Браслет медицинского оповещения на его правом запястье ловил мерцающие огни отеля.

Кондиционированный вестибюль отеля «Белладжио» заставил меня задрожать еще сильнее. Несколько человек ходили туда-сюда по мраморным полам или ждали у регистрационных столов. Изысканный звон лифта эхом отдавался от мрамора. Под ногами во все стороны расстилалась великолепная мозаика, ведущая к пышной гостиной зоне с растениями в горшках. За ней находилась регистрационная зона с элегантными арками в бледно-кремовых и золотых тонах. Из-за кессонного потолка[18] мне казалось, словно попала в римский дворец.

И вот мой взгляд устремился вверх, к центральной части вестибюля «Белладжио», несомненно, именно поэтому Джона привел меня сюда. Потолочные балки тянулись вверх к шедевру из света и стекла. Сотни вещиц, похожих на перевернутые зонтики всех цветов, раскинулись по потолку в буйстве красок.

– «Fiori di Como», – сказал Джона, шагая рядом со мной, – «Цветы Комо» Дейла Чихули.

– Твоего кумира, – пробормотала я, глядя на великолепный букет изящных стеклянных цветов, рвущийся с потолка.

– Двадцать метров в длину и десять в ширину, – произнес Джона низким благоговейным голосом, – более двух тысяч элементов.

– Это удивительно, – сказала я и посмотрела на Джону, – твоя инсталляция лучше.

Он улыбнулся, но улыбка была наполнена чем-то еще помимо грусти. Чем-то настолько глубоким и важным, что мне захотелось повернуть назад, найти выход и убежать от того, что он собирался мне сказать.

– Дейл Чихули – настоящий мастер, – сказал Джона, – виртуоз. Я могу только надеяться создать что-то подобное. Что-то большее, чем просто красивый кусок стекла.