Тэйлор поправил на спине рюкзак и неохотно зашагал к двери.

– Не забывай посылать мне свои фотографии в голом виде! – крикнул он мне и, показав два поднятых пальца, вышел на улицу.

– Ничего не соображаю, – я посмотрела на Чака и Федру. – Что происходит?

Обогнув барную стойку, я достала телефон из мешочка и разорвала оберточную бумагу. На фоновой картинке белели три голые задницы. Я сразу поняла, чьи они, хотя лиц Тэйлора, Долтона и Зика видно не было.

– Вот паршивцы! – пробормотала я себе под нос и, сглотнув слезы, прикрыла рот рукой.

У Федры глаза тоже были на мокром месте.

– Еду! – Я посмотрела на нее. – Через неделю я еду в Эйкинс!

– Рада за тебя, милая! – Федра подошла ко мне с раскинутыми руками, крепко меня обняла и похлопала по спине. – Но если он не сдержит свое обещание, я с ним такое сотворю, что Чаку уже нечего будет резать.

Как только она меня отпустила, мобильник в моей руке завибрировал. На экране высветилась надпись: «Крутяга Тэйлор». Я прочла сообщение: «Хватит по мне скучать. А то я напрягаюсь». Покачав головой, я сунула телефон в карман фартука. Надо будет отдать ему это, как только мы вернемся из Эйкинса. И все-таки какой он добрый!

До конца смены мне было ужасно трудно не отвлекаться. Я постоянно представляла себе, как приезжаю в город и примиряюсь со своим прошлым – осторожно, чтобы никто ничего не заметил. Я очень долго об этом мечтала и теперь не могла поверить, что ждать осталось всего неделю. Напряжение достигло почти нестерпимой силы.

Без Кёрби вечерняя уборка заняла больше времени, чем обычно, но посетителей было совсем мало, поэтому я начала наводить порядок задолго до того, как Федра повесила табличку «Закрыто» и заперла дверь. Пересчитав чаевые, я отделила и спрятала в кассовый аппарат долю Кёрби. Потом пошла к себе наверх, мимоходом махнув Питу и Гектору.

У себя в квартире я повалилась на диван, тут же вынула из фартука телефон и взяла его обеими руками. Тэйлор прислал еще несколько эсэмэсок:

Черт! Я тоже соскучился. Ты меня заразила. Спасибо.

Когда освобождаешься?

Напиши, когда освободишься.

Не умею ждать.

Барабаня большими пальцами по сенсорному экрану, я ответила:

Надеюсь, ты не за рулем.

Как только сообщение ушло, в окошке затанцевали три точки. Что еще за фигня? Через секунду появилось сообщение:

Нет, машину вел Долтон.

Значит, точки мигают, когда он пишет ответ. Интересно, а когда пишу я, он тоже это видит?

Спросив, все ли живы-здоровы дома и получив утвердительный ответ, я зашла в тупик. С тех пор как я в прошлый раз общалась с кем-то эсэмэсками, минуло много времени. Я потеряла форму.

С негромким стуком телефон плюхнулся на кофейный столик. Надо бы пойти посмотреть, есть ли в секонд-хенде чехлы. Раньше я этим не интересовалась. А еще Кёрби могла бы одолжить мне что-нибудь старенькое.

Телефон опять завибрировал.

Пришли свои данные для билета.

Уже бронируешь?

Не вижу смысла тянуть.

Уверен?

Да.

Я написала свое полное имя и дату рождения.

Твое второе имя Имоджин? Хуже не придумаешь.

То есть?

Невозможно написать.

Ты только что это сделал.

С тобой все сложно.

Скажи спасибо моей матери. А твое второе имя?

Дин.

Простенько, но со вкусом.

Так мне все девчонки говорят. Сегодня же забронирую.

Я отложила телефон и разлеглась на диване, удобно устроив ноги на подушке. Теперь я снова могла получать и отправлять сообщения по мобильному, а через несколько дней собиралась ехать в Эйкинс, штат Иллинойс. Моя жизнь как будто сразу изменилась. Было страшновато, но я знала и чувствовала, что эта перемена – к лучшему.

Тишину в комнате нарушал только приглушенный грохот басов, долетавший из «Ковбоев». Мне вспомнилось, как Тэйлор Дин танцевал, как шагал по горной тропе, смотрел видеокассеты и стирал белье. Жизнь была бы прекрасна, если бы я смогла довести все это до логического завершения.

Только я начала расслабляться, в дверь забарабанили. Я вскочила с дивана и открыла задвижку. На пороге стоял Гуннар: его физиономия вся покрылась красными пятнами, а глаза блестели в тусклом свете коридорной лампочки. У меня отвисла челюсть:

– Ой… Что случилось? Где Кёрби? Как ты вошел в кафе?

– Кёрби показала мне, где вы держите запасной ключ. Фэйлин, она со мной не разговаривает. На этот раз я действительно попал.

– То есть как?

Гуннар прошел в комнату, сел в кресло и закрыл лицо руками, упершись локтями в колени. Я притворила дверь.

– Что произошло?

Гуннар покачал головой:

– Кёрби думает, я ей изменяю. Я пытался объяснить, но она не хочет слушать.

Я принялась расхаживать по комнате, скрестив руки под грудью. Он в отчаянии посмотрел на меня:

– Ты с ней поговоришь?

– Конечно. Если ты мне все-таки объяснишь, в чем дело.

Гуннар опустил глаза:

– Я сказал ей неправду.

– О чем?

– О том, почему я поздно приезжаю. Это не пробки. Просто я взял в колледже подработку плюс к своим десяти часам.

Я пожала плечами, удивленно глядя на него:

– Ну и зачем ты скрывал это от Кёрби?

– Она была бы недовольна.

– Что за работа?

– Неофициальная. Помогаю парню, который обслуживает одно здание прямо возле университета. Вывожу мусор, стригу газон, кое-что чиню и подкрашиваю…

– Почему это должно было не понравиться Кёрби?

Гуннар сглотнул:

– Потому что это общага женского общества «Дельта-гамма».

Я зажала рот пальцами, чтобы не расхохотаться.

– Фэйлин, я выкопал себе глубокую яму. Помоги выбраться.

– Каким образом? И давно ли у женских обществ нашего университета имеются собственные общежития?

– Общежитие в Боулдере.

Казалось, бедняга так измучен, что вот-вот упадет.

– Туда же ехать полтора часа! Зачем тебе это надо?

– От нас далеко, зато до Денвера всего минут тридцать. Я хотел найти работу поближе к месту, куда мы хотим переехать. Случай представился, и я решил воспользоваться.