Однажды – в воздухе уже носились запахи робкой московской весны – заяц (я назвала его Трифоном) со мной заговорил. Не волнуйтесь – не наяву, во сне. Велел отправляться утром, сразу как проснусь, в парк Кусково, к пруду, что напротив музея.

– Зачем? – конечно, спросила я.

– За Третьим Чудом, – серьезно ответил игрушечный зверь.

Я поднялась с постели окрыленная. Уже успела уверовать: необычное в моей жизни – теперь норма. Чтоб бабушка ничего не заподозрила, надела, конечно, форму и портфель с собой взяла. Немного смущало, что у старухи был библиотечный день, она собиралась остаться дома, драконить чью-то диссертацию. А у нашей классной руководительницы (бабуля моя растроганно величала ее «последней из могикан») имелась дурная привычка: когда кто-то из учеников не являлся в школу, звонить – не позже второго урока! – и узнавать, что случилось.

Впрочем, бабушкин почерк я уже давно научилось подделывать. Потому, по пути к метро, сделала крюк. Заглянула в школу и вручила классухе записку: «Прошу сегодня, девятнадцатого марта, освободить мою внучку, Машу Дорохову, от занятий в связи с необходимостью посетить врача».

– К какому врачу? – бдительно поинтересовалась училка.

Я шмыгнула носом:

– К лору. Гайморит подозревают. Надо снимок делать.

– Тогда, конечно, иди, – засуетилась классная. – Гайморит – болезнь опасная. Запускать нельзя.

Я с облегчением покинула школьный двор. Прочистила нос (чтоб создать видимость насморка, пришлось туда закапывать вонючее, нерафинированное подсолнечное масло) и поехала в парк Кусково.

Что, интересно, мне предстоит сегодня найти? Опять кошелек? Или драгоценность? Какой-нибудь, например, бриллиант, могучий солитер Korloff Noir в 88 каратов, а?

Но добралась до парка и скисла. Тихо здесь было, бесприютно, пусто. Ни спортсменов – лыжни под мартовским солнцем уже растаяли, – ни даже мамаш с колясками – дорожки слякотные, грязные. Я хотела – вдруг счастье ждет меня там? – наведаться в музей, но он оказался закрыт.

Упрямо бродила по Кускову часа три – никаких абсолютно чудес. Только страху натерпелась. Когда идешь по совершенно пустынной тропинке – и вдруг навстречу трое крепких парней. Увидели меня, сразу оживились… Убегать я не стала – когда сблизились, просто повернулась к ним изуродованной щекой. Услышала, как один из них хмыкнул:

– Страх божий!

Разошлись. Я шарила глазами по земле – было бы справедливо, чтоб потеряли нечто именно эти неприятные типы.

Нет. Безрезультатно.

А уже на выходе из парка меня остановили двое. Мужчины, один в кожанке, другой в пальто. Вежливо велели пройти с ними в машину. Ненадолго.

– Вы кто? – растерялась я.

Один из них достал удостоверение. Милиция.

– Но… что я сделала?

– Хотим пару вопросов задать.

Я окончательно всполошилась:

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Пока нет, – усмехнулся один.

А второй – с нажимом произнес:

– Но очень надеемся на твою помощь.

– Хорошо, но я ничего не знаю!

Я плюхнулась на заднее сиденье черной «Волги». Думала: сейчас начнут спрашивать о том, что я видела или могла видеть – однако речь пошла обо мне. Первым вопросом стало:

– Что ты делала в парке?

– Гуляла.

– Одна?

– Да.

– А где ты живешь?

Врать смысла не имело.

– В Беляево.

Менты переглянулись:

– Далековато. Там своих парков нет?

– Ну… мне здесь просто нравится. Красиво, тихо. Я часто сюда приезжаю.

– Как называется главный пруд? Тот, что напротив музея?.. – небрежно, будто к слову, поинтересовался один из ментов.

– Э-э… если честно, понятия не имею.

Мужчины все больше хмурились, я окончательно растерялась. Хотя понимала: обвинять меня милиции не в чем, уж прогул-то школы – точно не в ее компетенции.

Попыталась показать зубы:

– Почему я не могу гулять там, где хочу?

– Вот что, красотка, – хмуро процедил один из ментов, – портфельчик свой открой.

– Чего? – психанула я. – С какой стати? У вас что, ордер на обыск есть?

– Когда у нас будет ордер на обыск, мы с тобой по-другому поговорим, – заверил второй. – А пока даем тебе шанс: показать, что у тебя есть, добровольно.

Вообще какой-то сюрреализм.

Ничего запрещенного у меня в портфеле не имелось. Но к чему они могут придраться? И чем это закончится? Историй, как лихо нынче менты подставляют – подкидывают оружие, наркотики – я слышала немало. Непонятно, правда, зачем им меня – несовершеннолетнюю девицу из бедной семьи – подставлять.

Ладно, решила я, лучше не ссориться.

И открыла портфель – сама.

– Вот, смотрите. Тетрадки, книги, ручки. Больше ничего.

Беглым осмотром милиционеры не удовлетворились – вытряхнули содержимое, тщательно прощупали портфель. Переписали с обложки дневника мое имя, фамилию.

– Ты кого-нибудь видела в парке? – не отставали мучители.

– Да. Трое парней навстречу прошли. – Я, как могла подробно, их описала.

Милиционеры переглянулись.

– Еще кого-нибудь видела?

– Нет. Больше никого.

– Хорошо, Мария, – произнес один из них. – Сейчас мы отвезем тебя домой.

– Зачем? – взвилась я.

– Чтоб ты не топала в такую даль – по лужам, – мило улыбнулся сыщик.

А другой хмуро добавил:

– Брось. Не она это. Слишком мала.

Выпроводили из машины и умчались прочь.

Я с облегчением пошагала к метро и всю дорогу ломала голову: за кого, интересно, они меня приняли?

На автобусе и метро добралась до дому только полтора часа спустя. Была уверена: о школьном прогуле никто не узнает.

Однако в коридоре меня встретила разъяренная бабушка:

– Мария! Что ты делала в Кусково?!

– Откуда ты знаешь? – опешила я.

– Мне звонили! Из милиции! И уж мне ты скажешь правду. Что ты там делала?!

– Ничего особенного. Просто гуляла, – заученно повторила я.

– Как ты могла так поступить! – продолжала психовать старуха. – У меня чуть сердце не разорвалось, когда сказали, что из милиции! Спрашивают: Мария Дорохова здесь проживает? Говорю: да, здесь. А они: где она сейчас? Я, естественно, сказала, что в школе! А они говорят, что видели тебя – на другом конце Москвы!