Но Катя, похоже, никак не сможет распорядиться полученной информацией. Не звонить же анонимно в милицию. Нужно придумать что-то. У нее нет доступа к доктору, нет сведений о таинственном мужчине, зато у нее под боком основной подозреваемый во всех грехах. Когда Черкасский узнает, что Мила сбежала от прикормленного врача, он должен как-то отреагировать, выдать себя. Катя должна быть сегодня особенно внимательна к начальству.

В лифте Катя оказалась с Валерией.

— У вас какие-то неприятности? — почему-то спросила у нее начальница.

— С чего вы взяли?

— Выглядите не очень.

— Это мое обычное состояние.

— Я не про то. Внешне вы как раз изменились к лучшему. Линзы вам идут.

Кате в линзах тоже понравилось. Но очки она не забывала. Под настроение.

— Но никакие линзы не уберут из глаз льдинки, — предупредила Валерия.

— У меня все в порядке, — соврала Катя.

И пошла работать.

У дверей их общего кабинета Светик обнимала своего жениха и босса и что-то шептала ему на ушко.

— Здравствуйте, — буркнула Катя и поспешила спрятаться за свой компьютер.

У нее полный порядок. У этих двоих тоже. Алексею Горчакову больше не надо отвлекаться на посторонних девиц ради спасения друга. Но на Катю он все-таки отвлекся.

— Здравствуй, Катенька. Хорошая работа с Бабаевым. Оперативно и эффективно. Думаю, это тянет на премию.

Так дешево ее не купишь. Катя не удостоила похвалу ответом.

— А чего это ты, Кэт, на работу приходишь позже меня? — прищурилась Светик. — Думаешь, раз переспала с начальством, можно не напрягаться?

Если бы взглядом можно было убить, Алексея Горчакова бы судили за безвременную кончину невесты. А Катя даже не покраснела.

— Ага, беру с тебя пример, — лучезарно улыбнулась она коллеге.

— Да ладно, я пошутила. — Светик сменила ехидную интонацию на оправдывающуюся. — Что было, то прошло. Я понимаю. Особые обстоятельства и все такое. Но теперь здесь опять появилась табличка «Руками не трогать!».

— Хорошо, что предупредила, — развеселилась Катя. — Конечно, без таблички никак, ведь Алексей Сергеевич — особо ценный экземпляр. Его бы в музей…

Катя вдруг поняла, что раньше избегала называть Горчакова по имени. Наверное, интуитивно понимала, что они не могут стать близкими людьми. Он для нее босс. И больше ничего. Алексей Сергеевич. Спокойно и официально.

— Простите, Екатерина…

— Владимировна она, — подсказала Светик.

— Простите, Екатерина Владимировна, — не остался в долгу босс, — но таблички не помогают, особо ценные экземпляры обычно уходят с аукциона.

— Я уж точно не собираюсь в нем участвовать, — холодно заметила Катя. — Я собираюсь работать.

Да что он о себе возомнил? Конечно, Горчаков привык, что барышни из юбок выпрыгивают ради его внимания. Впрочем, Катя сама дала ему повод. Она ничем не отличается от всех этих девиц, которых так легко соблазнить нахальной улыбкой, парой комплиментов и роскошным образом жизни.

Ничем не отличалась…

— От работы цвет лица портится, — невинно заметила Светик. — Пока, дорогой, вечером у меня девичник. Подружка моя за англичанина замуж выходит. Боюсь, мы будем пить не шампанское, а чай, причем часов пять. Так что, наверное, не увидимся…

Катя уткнулась в компьютер. Она не хотела ни ругаться со Светиком, ни мириться с ней. Она корила себя за то, что не успела как-нибудь незаметно включить диктофон. Ведь специально взяла у Надежды, чтобы записать голос Горчакова и предъявить на опознание Миле. И еще нужно намекнуть Черкасскому, что Мила пропала из больницы, и посмотреть на его реакцию. Разведка боем. Вместо этого Катя вела какие-то пустые словесные баталии. Глупость какая!

Вечером Чижовы отправились на Патриаршие. Мама оторвалась от швейной машинки, папа — от стакана, Катя — от своей диссертации. Не каждый день получаешь наследство. Особенно такое, вступить в которое денег не хватит.

Тетушкины хоромы располагались в соседнем от квартиры Черкасского подъезде. И консьержка там была другая. Катя могла не беспокоиться.

— Агриппина Ивановна? Да, очень жаль старушку, — вздохнула тетушка, дежурившая у входа. — Хотя она скандальная была, на всех жаловалась, во все инстанции писала. То ей жарко, то холодно. То соседи стучат молотком, то музыка у них. А вы родственники? А на Агриппину Ивановну совсем не похожи. Ну, это к лучшему…

Квартира на верхнем этаже. И ключи к замкам подошли. Значит, не шутка, не обман. А действительно новая жизнь.

Чижовы топтались в прихожей, вдыхали запах затхлости и одинокой старости. Колченогая мебель, ковры, хрустальная люстра. Все это считалось роскошью лет тридцать назад. Пыль, паутина, мусор. Влажную уборку, похоже, здесь последний раз проводили при советской власти.

Важно не где ты живешь, а как. Их маленькая квартирка в «этой дыре», в подъезде без консьержки, но с кошками, с матерящимися, но не жалующимися соседями показалась Катей дворцом.

— А ведь когда-то Груша генеральшей была, домработницу держала, — покачал головой отец.

— Домработницы приходят и уходят. Детки нужны. Плохо-то как без детей, — грустно заметила мама. — И без внуков…

— Мы тут все уберем, порядок наведем, старье выкинем. — Катя испытала прилив энтузиазма. — И не волнуйтесь насчет ремонта. Сейчас нужно папу подлечить. А потом я кредит возьму, у меня теперь приличная зарплата. И премию обещали. Раз мне тут жить, мне и платить.

Давно уже Чижовы не чувствовали такого единения. Три часа мыть, драить, выносить мусор. Совместный труд для Катиной пользы объединяет…

Около десяти часов вечера родители засобирались домой. Катя же решила начать обживаться на новом месте прямо с сегодняшнего дня, вернее, ночи.

— Надеюсь, дух тетушки мне не явится, — храбрилась Катя.

Хотя вообще-то чувствовала себя не слишком уютно в этих стенах.

— Если что, зови консьержку, — посоветовал папа. — Мне она показалась весьма бдительной женщиной, столько вопросов нам задала, документы спросила.

— Для борьбы с призраками требуется не бдительная женщина, а крепкий мужчина, — возразила мама. — Так что зови соседа. Заодно с каким-нибудь олигархом познакомишься.

Но Катя стремилась иметь отдельную квартиру вовсе не для того, чтобы сразу же кого-то в нее позвать. Тетушкина одинокая старость напугала ее, но не настолько, чтобы срочно заводить детей и внуков. Она предпочла бы пока остаться здесь одна, спокойно подумать, поработать, помечтать. Впрочем, последнее зачеркнуть. Это осталось в ее прошлой жизни. Такая у нее была жизнь: без квартиры, гламурной работы и перспектив, зато с мечтами.

Закрыв за родителями дверь, Катя обошла свои владения дозором. Несмотря на приличную площадь, высокие потолки, потрясающий вид из окна, квартира выглядела унылой. Никакого хай-тека, фотографий, ваз для цветов. Старость не радость, казалось, вздыхали и низкий сервант, и продавленный диван, и телевизор «Горизонт». Особенно старость без гостей и юбилеев…